– Найди себе цель жизни и живи. Не стремись ко мне. Раньше времени не пустят...
– он закашлялся.

– Я не хочу жить без тебя. Не хочу...
– прошептал я.

– Послушай меня, - снова начал Дэниэл.
– Пожалуйста, живи. Ты молод, и впереди неизведанные дали. Путешествуй, учись, люби, воюй. Живи! Я свое отжил и... знаешь, что?

– Что?

– В последнее время я жил не ради мести... а ради тебя.

Я встал с колен и присел на край кровати, поближе к нему. В голове эхом отдались его последние слова. Ради меня...

– Месть, она помогает найти силы, чтобы жить. Но когда ты находишь нечто большее, - он провел рукой мне по лицу, я перехватил его руку своей и поцеловал, - тогда месть исчезает. Исчезает, и все. Я хочу, чтобы и ты нашел свое счастье. Мое - это ты, - он опустил руку с моего лица на мое сердце.
– Я хочу, чтобы это сердце билось и любило. Я хочу, чтобы ты был счастлив.

– Так дай мне умереть!!!
– крикнул я в отчаянии.

– Нет. Потом. Когда придет твое время, ты тоже умрешь.

– Это ни хрена не радует. Я хочу сейчас, с тобой!

– Нет, Вик. Обещай мне жить.

– Не могу. Без тебя не могу.

Дэниэл вздохнул.

– Хорошо. В моем завещании я дам тебе подсказку.

– Какую еще подсказку?
– Что он вообще несет? Я хочу уйти с ним, а он в загадки играет.

– Я знаю, что может стать твоим шансом на счастливую жизнь, - терпеливо сказал Дэниэл.
– Мне это никогда не было нужно, хотя я мог бы это взять. Но тебе это поможет. Так возьми его, и, может, мы еще увидимся.

– Ты про что, Дэниэл?
– против воли я заинтересовался.

– Читай письмо в завещании...

Он закрыл глаза. Потом вздрогнул всем телом и снова их открыл, но теперь я видел в них смерть.

– Помни, - прошептал он, - я тебя всегда лю...

На датчиках, которые регистрировали сердцебиение, пошла прямая линия. Я стоял в шоке, по-прежнему сжимая его обмякшую руку.

А потом до сознания дошла суть происходящего, и я закричал, так громко, как только смог. Потом упал на колени, не отпуская его руки, и кричал, кричал, кричал. Горло саднило от напряжения, воздух в легких заканчивался, но я не мог остановиться. От жесткой боли, что рвала мою душу на части, заболело сердце. Я почти не обратил на это внимания. В комнату вбежали целители и спешно занялись попытками вернуть его к жизни.

А я, неожиданно перестав кричать, поднялся и, как робот, пошел в коридор. Ноги словно сами несли меня к окну. Всего 112-ый этаж. Я никого не видел и почти ничего не слышал. По дороге меня увидел Император.

– Ты куда собрался, Виктор?

Я ничего не ответил, лишь схватился за раму, распахивая окно.

– Держите его!
– отдал приказ Император.

Меня тут же схватили и оттащили от окна. Я даже не сопротивлялся. Тупо смотрел на удаляющееся окно спасения. В груди нестерпимо болело. Что это? Сердце? Душа? Почему так сильно?

– Выходят через дверь, а не через окно, - долетел до меня спокойный голос Императора.
– Тебя разве не учили?

Я посмотрел на него рассеянным взглядом. В груди болело сильнее и сильнее. В глазах помутнело. Я пошатнулся. Больно. Как же больно.

– Что с ним?
– кажется, это опять Император.

– Не знаю, нужно в мед. часть. Вниз на...

Я не дослушал. В груди словно что-то лопнуло, и сознание погасло.

***

– Инфаркт, - долетел до меня чей-то женский голос, - в столь юном возрасте.

– Да уж. Я бы прописал психологическое лечение, но Император запретил.

Я открыл глаза. Мед. блок.

– Он очнулся, - сказал кто-то из медиков.

– Как самочувствие?

Я промолчал. Я не хотел говорить. Я ничего не хотел. В душе было пусто, как будто я все-таки умер. Надеюсь, это ощущение сохранится на всю мою оставшуюся жизнь.

– Не хотите отвечать? Хорошо, не надо. Я сама все проверю, - сказала доктор и забегала пальцами по панели диагностики. Запищали приборы, и через три минуты в руки к ней выполз листок с результатами обследования.

– Ну что ж, - начала она, глядя то на листок, то на меня, - все показатели в норме. Завтра мы вас выпишем. Но все же нервничайте меньше. Еще парочка таких вот случаев, и вас ни один целитель не вытащит.

Я смотрел в потолок пустым взглядом. До меня с трудом доходил смысл слов, сказанных доктором. Я себя-то с трудом осознавал. Больше всего хотелось просто закрыть глаза и никогда больше их не открывать.

Когда мне предложили поесть, я отказался. Потому что не хотел. Тогда доктор, покачав головой, поставила мне капельницу с питательным раствором.