– Пулевой в плечо, – сказала врач, осматривая обнаженное тело.

– Откуда у него столько шрамов? А, Саш? – поинтересовался Евгений.

– Не знаю, сам же знаешь, у него кроме пореза на руке ничего не было, – ответил отец юноши. Порезы волновали его меньше всего, вопрос вертелся у всех, кто сейчас тут находился. ГДЕ ПРОПАДАЛ ВЯЧЕСЛАВ ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ?

– Тут дарственная надпись на пистолете… Странная, – окликнул их сзади звонкий голос Степана, которого оттеснили от тела Вячеслава. Этим он воспользовался для осмотра вещей, что сняли с друга.

– Дай сюда, – велел отец Степана: – Действительно, странно. Написано, что за храбрость в бою, командующий Керченским фронтом генерал-лейтенант Власов наградил майора Суворова именным оружием. Инициалы совпадают у обоих. О, посмотрите на его гимнастерку, да тут целый иконостас…

Подошедший Алексей Суворов, молча, всмотрелся в лицо правнука, и тихо спросил:

– Где ж ты был внук?

Внезапно захрипев, тот открыл глаза и стал кашлять.

– Живой, – счастливо улыбнулся отец, и обернувшись к подбегающей жене, крикнув остальным: – Готовьте одеяло, используем ее как носилки!

***

Очнулся я в больнице. Привычка приходить в себя в этих заведениях уже начинала приедаться, но я рад, что остался в живых.

Потолок был белый, в глазах бала какая-то мыльная пелена, и я не смог со всей четкостью осмотреться, все было в цветовой гамме. Но то, что в больнице это точно, запах ни с чем не спутаешь. Немного повертев головой, и слегка поморщившись от стрельнувшей боли в плече, я аккуратно сел, и стал протирать глаза.

Судя по ощущениям, огнестрел в плечо, там была плотная повязка, да и стреляло при движении. Больше ничего не чувствовалось, ну кроме сильной жажды и слабости, но это было обычным делом для раненых. Волновало другое, сбили меня глубоко в тылу немцев и, судя по всему, находился я у них в плену.

Чертова пелена не давала оглядеться, но то, что рядом стоит стул и тумбочка рассмотреть смог.

«Валить надо, валить! Лучше пусть пристрелят при попытке, чем радовать их моим пленением», – подумал я, переждав головокружение, целой рукой оперся о тумбочку, и случайно сдвинул стакан с графином.

«Живем!»

Жадно попив, я осторожно встал и, переждав приступ головокружения, осторожно направился к двери.

– Дома, – сплюнул я на асфальт, разглядывая стоявшую у входа «ауди». Зрение, которое так не вовремя подвело меня, неожиданно пришло в норму. Видимо были какие-то проблемы с сосудами.

То, что вернулся – это конечно хорошо, лучше чем в плену у немцев, но там у меня осталась жена и сын, а это не добавляло хорошего настроения.

– Я только отошла на минутку, – растерянно лепетала молоденькая медсестра

Евгений Суворов, шагавший по коридору дорогой частной больницы, с некоторым раздражением посмотрел на семенившую рядом медсестру. Так не вовремя позвонивший сослуживец, с которым нужно было срочно поговорить, вынудило выйти его во двор, попросив присмотреть за племянником дежурную медсестру. Вячеслав уже три дня находился в больнице. Машу, жену брата, силой отправили домой, выспаться. Пока Александр увозил ее, присматривать за Вячеславом остался Евгений, и вот не уследили. Так не вовремя отлучившаяся в соседнюю палату медсестра, обнаружила, что кровать пуста. Мальчик пропал.

– Ой!.. Лежит, – растерянно пролепетала девушка.

Парень действительно лежал на койке, но опытный взгляд офицера-десантника, сразу же выявил несколько несоответствий. Во-первых, парень явно был в сознании. Это можно было определить по дыханию и слегка дрожавшим ресницам. Во-вторых поза была изменена. В-третьих – парень был напряжен, и готов к схватке.

– Можете быть свободны, – повернувшись к медсестре, скомандовал Евгений.

Закрыв за девушкой дверь, майор Суворов повернулся и неопределенно хмыкнув, произнёс:

– Ну привет… пропащий.

– Все болезни от бескультурья, – попыхтел я, подтягиваясь на турникете неповрежденной рукой.

– У тебя же ранение, – пшикнув крышкой, пробормотал Степка, и прилип к банке с пивом. Он сидел на перекладине одного из спортивного тренажера во внутреннем дворе больницы и с болезненным видом поправлял здоровье.

– Ну да, но это не освобождает меня от каждодневной разминки, – спрыгнув на землю, ответил я. Посмотрев на с удовольствием пившего пиво Степана, я хмыкнул, и произнес: – Ты вроде с нами хочешь отправиться?

Это было так. Тогда когда дядя Женя вошел в палату с медсестрой, я вздохнул свободней. Все-таки свои. Естественно утаивать ничего не стал, и выложил все, что со мной произошло. На середине рассказа приехал отец, после недолгих объятий, отец не любил внешне проявлять свои чувства, я начал сначала.

– Еще решают, но я додавлю, – насторожившись, ответил Степан.

– Возможно, но я бы не советовал. Война не такая романтическая как тебе кажется. Это грязь и кровь, в большинстве вперемешку.