Артур всплеснул руками.

— Из чего ты это вывел? Из пустяка? Из ничего не значащего эпизода?

— Не только.

— Не только? Из чего же? Из фундаментальных знаний? Из теории? В таком случае, прошу прощения, профессор!

— Твой сарказм совершенно не по адресу, — заметил Патрик спокойно. — В этом деле Маран действительно профессор. Неужели ты не понимаешь, что вся ваша теория — ничто, пыль, прах в сравнении с опытом практического контакта? С тем, что известно Марану и Дану. А если взять соотношение… ну уровни всех трех цивилизаций — нашей, торенской и здешней, тогда опыт Марана поистине неоценим, ведь он единственный известный нам на сегодня человек, вступивший в контакт с представителем опережающей цивилизации.

— Не человек, а гуманоид, — пробурчал Артур, не глядя в сторону Марана.

Дана словно подбросило. Он скорее почувствовал, чем увидел боковым зрением, как вскочил с места и Патрик, и торопясь опередить того… в конце концов, у него больше прав на это!.. кинул в мертвую тишину:

— Извинись немедленно!

— Плевал я на его извинения, — процедил Патрик сквозь зубы. — Я просто набью ему морду!

Дан бросил быстрый взгляд в сторону Марана. Тот не шевельнулся, только прикрыл глаза, но лицо у него было спокойное… Можно себе представить, что за этим спокойствием! Как горсть соли на рану…

— А что я такого сказал? — пожал плечами Артур. — Я люблю точные формулировки, только и всего. Если это кого-то оскорбляет, могу и извиниться.

— Точные формулировки! — Патрик поднес кулаки к его лицу, но сдержался и опустил руки.

Дан молча отодвинул его в сторону.

— Это мое дело, — сказал он.

— Дан! — предостерегающе окликнул его Маран.

Оглянувшись, Дан увидел, что тот уже на ногах, но отмахнулся.

— Отстань!

Патрик после минутного колебания круто отвернулся, подошел к Марану, обнял его за плечи и увлек в сторону набережной. Уступил поле боя Дану, тем самым как бы признавая первоочередность его прав.

Артур несколько смутился.

— Я вовсе не хотел кого-либо унизить, — проворчал он. — Я просто…

— Просто хотел отомстить за ту фразу! Насчет контакта. — Дан старался сохранять спокойствие. — Послушай, что я тебе скажу. Заруби себе на носу, человек он или кто, он мой лучший друг. И если ты еще когда-нибудь…

— Прошу тебя, Дан, — сказал Дэвид. Он тоже поднялся с песка и подошел поближе. — Я все понимаю. Но мы на чужой планете. Осталось только передраться тут… Артур! Я прямо удивлен. Как ты мог?

— Я уже извинился, — буркнул тот.

— Дан…

— Ладно, — Дан услышал свой голос словно со стороны и поморщился, настолько фальшивым он ему показался, — будем считать инцидент исчерпанным.

В комнате стояла невыносимая духота. Или это только его, Дана, ощущение? Маран не отрывался от экрана, на котором медленнно поворачивалась площадь. Центральная площадь, огромная, круглая… строго говоря, круглой она казалась глазу наблюдателя, находящегося на ее территории, Дан отлично помнил результаты аэросъемки, с воздуха площадь представала сложным многоугольником, девять граней которого прямыми линиями не являлись, составлявшие их одинаковые, достаточно стандартные здания выгибались дугой, однако кривизна этих дуг была чуть меньше той, что позволила б им сойтись в совокупности в окружность. Здания отделялись друг от друга довольно широкими улицами, их, естественно, тоже было девять. И по всему периметру ни одной двери, подъезды, видимо, выходили во дворы. Перед зданиями узкие изогнутые полоски газонов — неухоженной, местами вытоптанной оранжевой травы, затем широкое кольцо мостовой и в центре высокое здание под каплевидным куполом. Как оказалось, в здание было три входа. Три равномерно расставленные по периметру двустворчатые, наглухо закрытые двери, синие, как и стекла в окнах. А вот распределение окон на первый, да и на второй взгляд не поддавалось никакой логике, они были расположены без всякой системы на разной высоте и неравном расстоянии друг от друга, без какого-либо соблюдения этажности или симметрии. И все закрыты, за время наблюдения — а наблюдение велось с утра, уже немало часов — не дрогнула ни одна створка, не приотворилась ни одна дверь. На экране ничего не менялось, и постояв немного за спиной Марана, Дан тихо вышел.

Он ступал прямо по траве, которая отделяла коттедж от мостовой… собственно, другой дороги не было, пустовавшее строение, выбранное местом дислокации, стояло, как и все прочие в этом районе, посреди обширного газона. По газону были беспорядочно разбросаны низкорослые, развесистые деревья, увешанные зеленовато-голубыми плодами, по форме напоминавшими сливы, но резко удлиненными, с указательный палец. Пройдя газон, Дан вышел на мостовую. Здесь, как и на других маленьких улочках, никаких признаков канатки не было, очевидно, в основном, в городе использовался все же воздушный транспорт. Дан медленно зашагал по плитам, разглядывая одинаковые, простенькие, как модели детского конструктора, домики. Задумавшись, он не сразу заметил, как его догнал Патрик и молча пошел рядом.

Настроение у Дана было пониженное, не только из-за вчерашней стычки, конечно, но, в основном, все же из-за нее. Ему не хотелось заговаривать на эту тему с непривычно молчаливым Патриком, будить, так сказать, уснувшие страсти, но сам он не мог отрешиться от невеселых мыслей. Вспомнился тяжелый разговор с Вестом на синукской дороге, собственное замешательство, даже оторопь, когда все словно вывернулось наизнанку, перемешалось, превратилось в кашу из добра и зла, вроде бы так четко разложенных по полочкам… И, конечно, несчастная аналогия Наи, и мучительная обида Марана… Надо же было случиться такому именно сейчас! И правильно ли он сделал, что не набил Артуру морду? Будь это на Земле… Но здесь? Один на один с чуждым, равнодушным, если не враждебным разумом… Враждебным? Откуда взялось это слово, что его породило? Дан огляделся, словно ожидая увидеть овеществленный ответ… Пустая улица, никого… И острое чувство обнаженности. Когда-то в юности ему снился нелепый сон: он в центре огромной площади, к нему неумолимо приближается гигантская толпа, он уже видит лица, глаза, изумление… что такое?.. оглядывает себя — он совершенно гол. Сон снился десятки раз, только после консультаций психоаналитика, усмотревшего в нем проявление юношеского комплекса неполноценности, сон ушел, перестал тревожить. И вот сейчас подобное чувство — почему? Он не успел еще оформить свои смутные ощущения в четкую мысль, как Патрик озабоченно сказал:

— Маран прав. За нами действительно наблюдают. Я тоже чувствую. Все-таки я кое-чему научился на Перицене. Лах, я тебе скажу, отнюдь не был веселой прогулкой, как казалось некоторым.

Дан кивнул. Хотя он и не попал в Лах, но по Атанате и походу узнал лахинов достаточно хорошо, чтобы не представлять себе их государство зоной комфорта.

— Да и ты на Торене был не в тепличных условиях. Ты тоже должен был научиться этому.

Дан опять кивнул.

— И я чувствую. Конечно, не как Маран, но что-то мелькает.