Страдания юного Вертера. Фауст (сборник)
вернуться

фон Гёте Иоганн Вольфганг
Шрифт:
Гомункул
В воде еще всесильней Горит моя светильня Среди чудес вокруг.
Протей
В особенности странно, Что твой колпак стеклянный Дает чудесный звук.
Нерей
Но что там за новый таинственный случай Замедлил движенье ватаги плавучей? Вкруг раковины и у ног Галатеи Пылает огонь то сильней, то слабее, Как будто приливом любви пламенея.
Фалес
По-видимому, по совету Протея Гомункул охвачен томленья огнем. Мне слышатся стоны. Вот вскрик потрясенья, Несчастный на трон налетает стеклом, Стекло разбивается, а наполненье, Светясь, вытекает в волну целиком.
Сирены
Как пышут и светятся волны прибоя, Друг друга гоня и сшибаясь гурьбою! Всем морем чудесный огонь овладел, И блещут в воде очертания тел. Хвала тебе, Эрос, огонь первозданный, Объявший собою всю ширь океана! Слава чуду и хваленье Морю в пламени и пене! Слава влаге и огню! Слава редкостному дню!
Все вместе
Слава воздуху! Хвала Тайнам суши без числа! Всем у этой переправы Четырем стихиям слава!

Акт третий

Перед дворцом Менелая в Спарте [154]

Входит Елена в сопровождении хора пленных троянок с Панталидой, предводительницей хора, во главе.

154

Работа над третьим действием второй части «Фауста», в состав которого входит сцена «Местность перед дворцом Менелая», была начата еще в 1800 году. Но уже в 1801 году Гёте прекращает работу над своей «Еленой» и возвращается к ней только по прошествии двадцати пяти лет. К началу 1827 года действие было закончено. В нем Гёте широко пользуется античными метрами, искусно сочетая их с рифмованным стихом, принятым в новейшем стихосложении, что вполне соответствует характеру действия, в котором античный мир фантастически вторгается в мир позднего немецкого средневековья. // Самый мотив любовной связи Фауста с Еленой заимствован Гёте из народного сказания о докторе Фаусте. Но этот мотив поднят Гёте на высоту философской и культурно-исторической проблемы.

Елена
Елена, славой и стыдом покрытая, Я с берега иду, с недавней высадки, Еще от корабельной качки пьяная. Нас волны только что на гребнях пенистых Доставили с полей унылой Фригии [155] Напором Эвра [156] и Нептуна милостью Сюда, в родной залив. Пока у берега Среди своих отважнейших сподвижников Царь Менелай свое прибытье празднует, Прими меня радушно, дом возвышенный, Который Тиндарей, [157] отец мой, выстроил Здесь, на холме Паллады. В годы детские, Когда с сестрой я здесь играла, с братьями, С Кастором и Поллуксом, с Клитемнестрою, Дом этот в Спарте был отделан с роскошью. Ну, здравствуйте, дверные створки медные! В пролете вашем, широко распахнутом, Мне Менелай, жених-избранник, некогда Явился гостем, празднично разряженным. Откройтесь снова мне, чтоб поручение Царя могла исполнить я с поспешностью, Как истинной супруге полагается. Я в дверь войду, и пусть за ней останется Событий ужас, что меня преследовал Вплоть до сего мгновенья в дни истекшие. С тех самых пор, как я с порога этого В Цитеры храм отправилась с беспечностью [158] И там была фригийцем дерзко схвачена, Случилось в мире столько необычного! Чужим приятно это пересказывать, Но слушать тяжело самим участникам, Которых жизнь, как сказку, приукрасили.

155

Фригия – страна в Малой Азии, столицей которой был Илион (Троя). Елена, забыв об Аиде, думает, что она только что вернулась в Спарту вместе со своим мужем Менелаем.

156

Напором Эвра… – силою восточного ветра.

157

Тиндарей – мифический царь Спарты, изгнанный своим братом Гиппокооном и возвращенный Гераклом; муж Леды и мнимый отец Елены (подлинным ее отцом был Зевс).

158

С тех самых пор, как я с порога этого // В Цитеры храм отправилась с беспечностью… – вариант мифа о Елене, согласно которому она, побуждаемая любопытством, отправилась на остров Цитеру, чтоб полюбоваться на прибывшего туда красавца Париса, и там стала добычей дерзкого похитителя, не убоявшегося напасть на нее в храме Дианы, где она приносила жертву богине.

Хор
Не брезгуй, светлая госпожа, Завидно редким даром своим. Единственная из многих, ты Возвысилась своей красотой. Герою предшествует имени шум, Он этим и горд. Но склоняется самый упрямый гордец Пред могуществом красоты.
Елена
Довольно! Муж мой, высадившись на берег, [159] Меня вперед со взморья выслал к городу, С какою целью, остается тайною. Кто я? Его жена, царица прежняя, Иль к жертвоприношенью предназначена За мужнины страданья и за бедствия, Из-за меня изведанные греками? Свободна я или в плену – не ведаю. Двусмысленность судьбы и славы двойственность Мне дали боги в роковые спутники, И грозное присутствие неясности Со мною даже у порога этого. Муж слова мне на корабле не вымолвил, Почти со мною не встречаясь взглядами, Как будто мне задумывал недоброе. Когда ж у рукавов Эврота [160] к берегу Носы передних кораблей приблизились, Он, словно по внушенью бога, вымолвил: «Здесь по-положенному выйдут воины, И я на взморье смотр рядам их сделаю. Ты ж подымайся по речному берегу, Коней гоня лугами травянистыми Священного Эврота, до излучины, Где прежде простиралась местность сельская И выстроен Лакедемон впоследствии, Со всех сторон горами грозно стиснутый. В жилище царском с башнями высокими Обследуй, что за это время сделали Служанки под надзором старой ключницы. Старуха пусть тебе покажет множество Сокровищ, нам твоим отцом завещанных, Которые и я безостановочно Копил в года военные и мирные. Ты все найдешь в порядке установленном. Ведь это властелина преимущество, Что он находит все по возвращении На месте том, где было им оставлено. Менять уклад не вправе подчиненные».

159

Довольно! Муж мой, высадившись на берег– эпизод из «Ореста» Еврипида: после долгих странствий Менелай высаживается на родину; оттуда высылает он вперед в Спарту царицу Елену, где Тиндарей и все горожане встречают ее оскорблениями, а Орест собирается убить. От смерти спасает ее вмешательство Афродиты. Этот вариант у Гёте в дальнейшем подвергается оригинальной обработке.

160

Эврот – крупнейшая река в Лаконии, земле спартанцев.

Хор
Имущества великолепный вид Тебе порадует сердце и взор. Внушительные золотые венцы Лежат, замерев в вековой полутьме. Войди в хранилище, вызов им брось И видом своим покори. Померяйся силами с блеском убранств, Кто краше, они или ты.
Елена
Вот что гласило дальше слово царское: «Когда же вдоволь ты удостоверишься, Что все в порядке, размести треножники, Как заблагорассудишь ты, и выложи Все, что бывает под рукой старейшины, Свершающего жертвоприношение. Поставь котлы, тазы и блюда плоские, Налей воды из родника священного В кувшины, заготовь сухого топлива И острый нож, заботливо отточенный, На видном месте положи. Дальнейшее Предоставляю твоему решению». Так он сказал, прощаясь, не прибавивши, Животное иль человека хочет он Заклать богам. Здесь есть о чем задуматься, Но я не беспокоюсь. Боги ведают, Что надо и что нет, и так и сделают, Чем люди ни считали б их веления, Добром иль злом. Что решено бессмертными, То, смертные, должны суметь мы вынести. Жрец подымал порой топор над жертвою, А опустить не мог: тому помехою Бывало приближенье неприятеля Иль бога подоспевшего вмешательство.
Хор
Что предначертано, знать не ищи. Смело, царица, входи И не робей! Зло и добро Застигают врасплох. Тем, кто предскажет их наперед, Не верит никто. Троя горела, мы видели смерть, Смерть пред глазами, смерть и позор, Ну, а теперь разве мы не в живых, Разве не солнце над нами, не твердь, Разве пред нами не ты, госпожа, Лучшее чудо земли?
Елена
Ну, будь что будет. Что бы ни грозило мне, Я во дворец войду безотлагательно, Которого увидеть я не чаяла, В который я вернуться не надеялась, Который чудом снова тем не менее Передо мной. Через ступени лестницы Я девочкой привыкла перепрыгивать. А ныне, видно, нет былого мужества, И ноги подо мною подгибаются.
(Уходит во дворец.)