Наконец Дарио отпустил Элен и робко пригласил Деметру зайти. Одну.

— Надо было давно зайти. Полдня уже стоишь, ждешь, — удивленно — укоризненно.

«Ничто не чуждо ему человеческое. И ведь определил, что полдня. Это с 8.30 до 11.30. Учтем. Но главное — заметил! И оценил. Капля камень точит. И в случае с Дарио — тоже. А я-то переживала, что он не захочет принимать у меня экзамен!»

Короче, Деметра зашла и Дарио ее вперед себя пропустил. Вежливым и галантным оказался.

«Кавалер недорезанный».

Деметра, не давая ему слова сказать, произнесла речь:

— Дарио, с наступающим Рождеством тебя! Это тебе, — и протянула рождественскую открытку с кроликом и котом.

И тут произошло такое!

«Берет, как гремучую, в 20 жал, змею обоюдоострую!»

Типичная была картина. Пунктик налицо.

— Что опять… случилось? — спросил Дарио испуганно, с опаской беря открытку в руки.

— Зачем это? У нас же экзамен.

Деметра даже не нашлась, что ответить.

«Дикость какая-то. Каменный век».

Ей так и хотелось сказать, что это бомба, и я хочу тебя убить. В такие моменты хотелось шутить — на большее фантазии не хватает.

— Ты что, открыток никогда не видел? Или боишься, что я тебя изнасилую через открытку? Много чести для тебя, Дарио Элисиано! Не больно и хотелось!

— Как ты разговариваешь с преподавателем? — изумился Дарио.

— Как он того заслуживает, — спокойно ответила Деметра.

Дарио небрежно — трусливо положил открытку на стол, отошел к окну и схватил невесть откуда взявшуюся сигарету и закурил. Руки у него дрожали. Он очень нервничал. Что-то с ним происходило.

— Дарио, все хочу спросить, зачем ты куришь? Тебе здоровье не жалко?

— Жалко, — глядя прямо в глаза, свободным, расслабленным тоном.

— А зачем куришь?

— Хочется, — глядя в упор и тоном признания во всех смертных грехах.

— Я вообще всегда делаю то, что хочется! — и он кинул сигарету в раковину, которая вид имела скверный.

«Нашел, чем заниматься при даме — курить! Не наедине стремился со мной побыть, а покурить втихушку!» — с легким раздражением подумала Деметра.

Она обалдела. В таком признался ей Дарио! Очевидно, когда Деметра произнесла свое вопросительное: «Да?» — он по тону голоса и по лицу понял, что она разочаровалась в нем и что он явно сказал что-то не то (переборщил с откровенностью) — он поправился (но это уже не имело такого значения и не впечатлило ее; напрасны были его старания!):

— В рамках дозволенности, конечно.

Ну и выражение лица было у Дарио!

— А поцелуи входят в рамки дозволенного? Боюсь, что нет. И приглашение меня сюда наедине — явный перебор. Но тебе хотелось. Не переживай. К 40 годам у тебя еще все только начнется.

— Что именно?

— Настоящая любовь.

— Она у меня есть. Ты. Тебя тоже с Новым годом. Здоровья тебе, счастья, — весело, счастливо, заглядывая прямо в глаза.

Он рисовался. Обалдеть можно было.

— Спасибо.

— Зачетку давай. Экзамен тебе поставлю. Ты же для этого надела красное платье?

— А билет тянуть?

— А ты уже вытянула его. 21 марта этого года. Он оказался счастливым.

— Ты про Кьярро, что ли? — удивилась Деми, подавая зачетку.

— Догадливая, — он элегантно расписался.

— Какой у тебя почерк красивый, — восхитилась Деметра.

Дарио смущенно промолчал и отвернулся.

— У тебя сегодня нет занятий?

— Нет.

— Отменили, что ли?

— Перенесли мы занятия. Кто нам отменит?

— Не знаю.

— А что тогда говоришь?

— Дарио, ты студентов-то не мучай сильно. И к Джорджу не придирайся.

— Я их не мучаю. Это они меня мучают. И особенно Джордж твой. Получит он свою пятерку, как и ты, — мрачно, смотрит в пол.

Обиделся.

— Ладно, до свидания.

— До свидания, — и закрыл за Деметрой дверь.

«Кто я такая? Я и есть любовь. Похоже, он догадался об этом».

Дома Декьярро критически оглядел ее счастливое лицо и красное платье. Попытался представить себе взгляд Дарио на нее. И впал в депрессию. Это при всем притом, что он не догадывался, что она вручила Дарио рождественскую открытку и получила экзамен просто так.

«Наверное, счастья ей пожелал напоследок. Любви. Нагляделась на него на всю оставшуюся неделю выходных. Дарио умеет вести себя красиво. Блестящий донжуан».