А значит, Квирренбах может знать, откуда они берутся.

– Ну как, я угадал?

– Вы просто не представляете, Таннер, во что ввязались. Совершенно не представляете.

– Если не возражаете, это будет моя головная боль. А вы позаботьтесь о том, чтобы мы туда добрались.

– Куда? – спросила Шантерель.

– Я обещал Зебре продолжить расследование, которое вела ее сестра до того, как исчезла.

Шантерель повернулась к Зебре:

– О чем он говорит?

– Моя сестра задала один лишний вопрос насчет «топлива грез», – спокойно ответила Зебра. – Бандитам Гидеона это не понравилось. Я так до сих пор и не узнала, почему случилась беда. Сестра даже не пыталась никого выслеживать. Она просто спросила.

– Поверьте, это совсем не то, о чем вы думаете, – проговорил Квирренбах, с мольбой глядя на меня. Мы двигались прочь от Гранд-Сентрал, где высадили Вороноффа и его охранников. – Бога ради, Таннер, будьте благоразумны. Вы же нездешний – чего ради вам вмешиваться? По большому счету это не ваши проблемы. Да и кто вам дал право…

– Он хочет, чтобы этих проблем не было, – перебила Зебра.

– Ах, только не надо праведного гнева, Тарин. Вы же сами пользуетесь этим снадобьем.

Она кивнула:

– Равно как и тысячи других. Прежде всего потому, что у нас нет выбора.

– Выбор есть всегда. Скажете, все дело в имплантатах, без них вам жизнь не в радость? Прекрасно. Просто научитесь обходиться без них. Не нравится – можете последовать примеру герметиков.

– Без имплантатов мы очень быстро перемрем от старости, – покачала головой Зебра. – А с ними будем доживать свои дни, трясясь от страха и прячась в механических ящиках. Извините, но, на мой взгляд, это не выбор. Тем более что есть третий путь.

– Тогда вы не имеете никакого морального права требовать запрета на «топливо грез».

– Вот чертов зануда… Я не требую никакого запрета. Я просто хочу выяснить, почему «топливо» не достать, когда оно необходимо. С каждым месяцем это все труднее, с каждым месяцем я плачу все больше за то, чтобы какой-то таинственный Гидеон обеспечивал мне возможность существовать.

– Спрос и предложение, – хмыкнул я. – Уж такая у них природа.

– Хотите, я ему врежу? – невинным тоном предложила Шантерель. – Мне это совсем не трудно.

– Весьма любезно с вашей стороны. – Зебра была довольна: они с Шантерель наконец-то нашли общий язык. – Но сейчас нам нужно, чтобы он хоть немного соображал.

Я кивнул:

– По крайней мере, пока Квирренбах не доставит нас туда, где производят «топливо». Шантерель, вы уверены, что хотите отправиться с нами?

– А как вы думаете, Таннер? Почему я не осталась на вокзале?

– Понимаю. Но поездка будет небезопасной. Мы можем понести потери.

– Вы правы, Мирабель, – вмешался Квирренбах. Похоже, он все еще надеялся меня отговорить. – На вашем месте я бы серьезно задумался. Может быть, поступим разумнее? Отправимся туда через какое-то время с подкреплением, разработав план действий…

– И лишившись вашего бесценного общества? – возразил я. – Это большой Город, Квирренбах, а Ржавый Пояс еще больше. Где гарантия, что я найду вас снова, если соглашусь отложить нашу маленькую экспедицию?

Он фыркнул:

– В любом случае вам меня не заставить.

– Вас это удивит, но я могу принудить вас к чему угодно, ну, или почти к чему угодно. У любого человека есть нервная система и болевые точки.

– Вы намекаете на пытки?

– Скажем так, я использую веские аргументы.

– Вы негодяй, Мирабель.

– Хватит болтать, следите за дорогой.

– И повнимательнее, маэстро, – добавила Зебра. – Вы спустились слишком низко.

Она была права. Сейчас мы огибали Мульчу, двигаясь самое большее в сотне метров над верхним ярусом трущоб, и наша поездка представляла собой череду прыжков и качаний, от которых желудок выворачивало наружу, – на этой высоте тросов было немного.

– Я знаю, что делаю, – буркнул Квирренбах. – Так что заткнитесь и наслаждайтесь прогулкой.

Неожиданно фуникулер нырнул в ущелье, образованное трущобами. Теперь он скользил по длинному одиночному тросу, который тянулся вниз и исчезал вдали, в мутно-коричневой, как карамель, воде. На склонах в убогих постройках пылали очаги. По мере того как мы спускались к воде, паровые катера с пыхтением отплывали в разные стороны.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – сказал я Квирренбаху. – Вы с Вадимом были одной командой?

– Скорее, он был хозяином, а я рабом. – Квирренбах ловко перебирал рычаги на пульте. По мере приближения к поверхности мутной воды наше движение замедлилось. – Вадим вовсе не притворялся тупым здоровенным головорезом, Таннер.