Ни одной щели – сплошная гладкая поверхность.

Казалось, «Калеуче» состоит из серого теста.

Опустившись в коричневую слизь, наполнявшую реку Мульчи, фуникулер вел себя как обычное судно. Квирренбах пользовался его рычагами лишь для того, чтобы ускорить движение по ленивому потоку. Вагон двигался зигзагами от берега к берегу, отталкиваясь от ветхих построек, нависавших над водой.

– Мы приближаемся к куполу. – Зебра указала вверх и вперед.

Она была права. Перед нами опускался край одного из соединяющихся между собой куполов Москитной Сетки, и трущобы упирались в его грязную бурую поверхность. Трудно поверить, что этот гигантский скругленный «потолок» когда-то был прозрачным.

– К наружному? – спросил я. – Или к внутреннему?

– К внутреннему, – ответила Зебра. – Значит…

– Я понимаю, что это значит, – перебил я прежде, чем она договорила. – Квирренбах везет нас к Бездне.

По мере того как мы приближались к куполу, в ущелье становилось все темнее. Постройки лепились друг на друга, нависая над водой так, словно были готовы обрушиться, пока не сомкнулись, образовав что-то вроде грубого тоннеля, истекающего зловонной жидкостью. Едва ли кто-нибудь здесь обитал, даже учитывая перенаселенность Мульчи.

Квирренбах направил машину в этот тоннель, мощные фары освещали путь. Иногда в полумраке я замечал снующих крыс, но нигде ни следа двуногих – ни гуманоидов, ни свиней.

Крыс завезли в Город ультра. В свое время их подвергли генетической модификации, чтобы использовать на кораблях в качестве мусорщиков. Потом несколько крыс оказались на свободе – это случилось сотни лет назад. С тех пор они одичали, и их поведение утратило всякий намек на услужливость. Сейчас они разбегались от ярких эллипсов, возникающих там, куда падал свет прожекторов, и торопливо уплывали по коричневой воде, оставляя за собой клиновидные дорожки.

– Что вы ищете, Таннер? – спросил Квирренбах.

– Ответ.

– И только? А может быть, хотите обзавестись личным запасом «топлива грез»? Не стесняйтесь, говорите. Мы же с вами старые друзья.

– Следите за дорогой, – бросил я.

Квирренбах вез нас все дальше. Тоннель ветвился снова и снова. Теперь мы находились едва ли не в самой старой части Города. Похоже, эти подземелья не слишком изменились за время эпидемии.

– Вы уверены, что не заблудились? – спросил я.

– Есть другие пути, – отозвался Квирренбах, – но этот мало кому известен. Если кто-то нас увидит, то решит, что мы имеем полное право здесь находиться.

Вскоре он остановил машину. Я даже не подозревал, что Квирренбах провел ее по узкой сухой косе, которая тянулась вдоль грязной стены, обросшей серой плесенью.

– Надеюсь, это не конечная точка маршрута, – сказал я. – Иначе вам грозит украсить собой местный пейзаж.

Однако я не стал ему мешать, когда он предложил нам выйти наружу. Фуникулер остался посреди вязкой жижи.

– Следуйте за мной, – сказал Квирренбах. – Это недалеко.

– Вы здесь часто бывали?

– Только по необходимости. – Судя по тону, он говорил искренне. – Я не самая крупная фигура в операции с «топливом грез», Таннер. Просто средних размеров шестеренка. Если кое-кто узнает, что я вас сюда привел, мне конец. Может быть, попробуем сохранить этот визит в секрете?

– Посмотрим. Я говорил, что мне нужны ответы.

Он пошарил по стене рукой:

– Я не могу провести вас туда, Таннер. Ну когда вы это поймете? Это просто невозможно. Вам лучше идти одному. И не вздумайте затеять перестрелку. У вас просто не хватит боеприпасов.

– В таком случае, куда вы нас ведете?

Вместо ответа он потянул рычаг, утопленный в кладке и вдобавок прикрытый слоем отвратительной слизи, и я услышал, как отодвигается панель. Почти точно над нами в стене открылось прямоугольное отверстие шириной метра два.

От Квирренбаха можно было ждать чего угодно, – например, он мог воспользоваться отверстием и сделать ноги. Поэтому я полез туда первым, потом помог Квирренбаху и Шантерель. Зебра замыкала строй и осторожно поглядывала назад. Но за нами никто не следил, разве что крысы, обитавшие в тоннеле, проявили некоторое любопытство.

Мы оказались в низком квадратном тоннеле, обитом сталью, по которому можно было двигаться, лишь согнувшись в три погибели. Казалось, он протянулся на несколько сот метров, хотя, скорее всего, был гораздо короче. Чувство направления вскоре отключилось, и лишь какая-то частица мозга сигналила о том, что мы приближаемся к краю Бездны. Сейчас, наверное, мы уже за пределами Москитной Сетки, и от ядовитой атмосферы нас отделяет лишь несколько метров скальной породы.

Наконец, когда боль в спине, поначалу вызывавшая лишь неудобство, стала почти парализующей, мы вошли в просторное помещение. Там было темно, потом Квирренбах повернул выключатель, и на потолке загорелись старинные галогенные лампы, образующие крупную решетку.

Еще в темноте я увидел, что через все помещение, из одной стены в другую, тянется нечто странное. Это оказалась тусклая серебристая труба, метра три в диаметре, – скорее всего, трубопровод. С одной стороны от нее под острым углом отходила другая, точно такого же диаметра, но заканчивающаяся гладкой металлической заглушкой.