Добравшись до квартиры Рори, я включил фонарь, сделал глубокий вдох и толкнул дверь. Она только слегка приоткрылась, и я подналег на нее, отпихивая скопившийся мусор.

В квартире стоял другой запах – скорее, гнилостный, чем тошнотворный, притом еще и с резким металлическим привкусом. Я вспомнил, как в юности помогал дяде чинить водопровод у соседей. Может, Рори и Пэм пытались раздобыть воды? Кроме того, запах напомнил мне о чем-то другом: в одном из «туалетов» внизу я обнаружил особо мерзкую картину – заляпаны были даже стены, – и у вони был такой же металлический запах.

В их квартире жили еще двое соседей с четвертого этажа, Натали и Терри. Наверное, под комком одеял на диване сейчас лежали они.

Кровать Рори и Пэм стояла в другом конце квартиры, поэтому я быстро подошел туда. Она также была завалена одеялами – и из-под них виднелись лица, грязные, с черными разводами.

Я толкнул Рори, и он сразу проснулся.

– У вас все в порядке?

Он прищурился, ослепленный светом моего фонаря.

– Майк, это ты?

– Да. У вас все в порядке?

Присмотревшись, я увидел, что разводы на его лице не черные, а красноватые…

– Уходи.

Он положил руку на мой фонарь, отталкивая меня.

Его рубашка тоже была в пятнах – не просто красноватых, а кроваво-красных. Я встал, потянул одеяла на себя. Рори обнимал Пэм, и оба были покрыты кровью.

– Рори, ты ранен? Что случилось?

– Уходи, – повторил он, натягивая на себя одеяла. – Пожалуйста.

Что-то хлюпнуло у меня под ногой. Опустив взгляд, я увидел пакет – очень знакомый толстый пластиковый пакет, частично заполненный черной жидкостью.

Не черной – красной.

Рядом с кроватью валялись десятки пакетов. Где я их уже видел?

В банке крови Красного Креста, где работала Пэм.

Они пили человеческую кровь.

Подавившись, я отступил. Диван был завален подобными пакетами, а у дальней стены располагались аккуратные стопки из десятков пакетов – полных и жирных, словно пиявки.

Несмотря на отвращение, меня невольно к ним потянуло. Нет, пить ее я не буду, но, может, что-нибудь из нее приготовить? В крови много железа и белка, так? Люк ничего не узнает, а Лорен нужно железо.

Мой желудок заурчал. Потом я содрогнулся. В день, когда все началось, я сдал кровь. И сейчас представил, как Пэм пьет мою кровь – белое лицо, обнаженные клыки, кошачьи глаза…

– Уходим, – прошипел кто-то у меня за спиной. – Немедленно.

Я развернулся, почти ожидая увидеть какое-то порождение тьмы, однако мой фонарь осветил лицо Чака.

– Они пьют кровь, – прошептал я.

– Знаю.

– Знаешь?

– Вообще-то, не самая плохая идея, но я пытался не шуметь об этом, не пугать людей. На холоде кровь хранится почти сорок дней, а тут холодно.

Откуда ему это известно? На меня накатило ощущение нереальности происходящего, я почувствовал, что словно бы уменьшаюсь, отстраняюсь.

– Майк, – резко сказал Чак. – Приди в себя и послушай. Пока ты был вне игры, ситуация значительно ухудшилась.

Значительно ухудшилась.

– Что ты от меня скрываешь?

– Ты должен убедить Лорен, что необходимо уехать. Срочно.

Я по-прежнему смотрел на него.

– Что еще?

Чак вздохнул.

– Девять трупов на втором этаже…

– Что с ними?

– Теперь их только пять.

Не было нужды спрашивать.

Каннибализм.

Трупы остались последним источником калорий в Нью-Йорке.

Я прислонился к дверному косяку; кровь отлила от лица, в пальцах закололи иголочки. Рассказывая об осаде Ленинграда, Ирина упоминала о бандах, которые ели людей.

Как я должен реагировать? Что должен чувствовать? Что делать?

– И Ричард пропал, – шепнул Чак еще тише. – По крайней мере, частично.

Частично. Я содрогнулся от ужаса.

– Ты знаешь, кто это сделал?

Он покачал головой.

– Кто выглядит самым здоровым? Может, кто-то из тех, что снаружи. – Выдохнув, Чак тихо добавил: – По крайней мере, я на это надеюсь.

– Ни слова Лорен.

Или она уже знает?

– Тогда уговори ее уехать.

Кровь снова прилила к моему лицу, щеки вспыхнули, накатила тошнота.