– Саша!!! – на этот раз получилось значительно громче, но всё равно хрипло и неуверенно.

Позднее он не смог вспомнить, как бежал через детскую площадку, снова прыгал через заборчик, пересекал дорогу и поднимался по ступеням крыльца. Это всё было неважно. Устремившись вслед за дочерью, Милавин опомнился только перед железной дверью подъезда, выкрашенной в непроглядно чёрный цвет. Андрей дёрнул чуть приоткрытую створку на себя, но не смог сдвинуть её с места. Дверь оказалась завалена кирпичом, обломками бетонных блоков и ещё каким-то мусором. Завал поднимался на полметра в высоту и о том, чтобы быстро разобрать его не могло быть и речи. Милавин ещё раз рванул створку на себя – безрезультатно. Тогда он сунул голову в щель и крикнул в гулкую темноту.

– Сашка!!! – на этот раз голос не подвёл его. Эхо звонко заплясало по пустому подъезду, отражаясь от стен, вот только ответа никакого не последовало. Хотя, когда стихли отзвуки его собственного голоса, Андрей различил где-то наверху торопливые детские шаги по лестнице. Они удалялись…

Он уже готов был попытаться влезть в эту щель – тесновато, конечно, но протиснуться можно – когда услышал у себя за спиной посторонний шорох. Вынырнув из проёма, Милавин развернулся, вскинул пистолет, но стрелять не стал, удивлённо глядя поверх ствола.

На детскую площадку из кустов выбралась здоровенная чёрно-серо-коричневая собака. Она сделала несколько шагов в сторону Андрея, остановилась и, чуть пригнув голову к земле, глянула на него своими жёлтыми глазищами. С виду собака больше всего напоминала восточноевропейскую овчарку, но была гораздо крупнее, да и мех слишком густой и длинный. Обычная московская дворняга?

Псина не выказывала особой враждебности, но и хвостом не виляла, вот уже секунд пять, как она просто наблюдала за человеком, практически не двигаясь с места. Милавину не понравилось это спокойствие. Так себя не ведут ни озлобленные уличные попрошайки, ни холёные домашние питомцы. В поведении животного угадывалось достоинство и уверенность в собственных силах. И ещё что-то дикое, хищное, волчье…

Не может быть, оборвал собственные мысли Андрей. Откуда здесь взяться волку?! Впрочем, и собак здесь тоже быть не должно. Ведь Иван говорил, что на Изнанке живут только кошки и вороны.

Псина по-прежнему не двигалась с места, наблюдая за ним. А Милавин пытался решить, как же ему поступить с ней? Лезть в подъезд, оставляя зверюгу у себя за спиной, ему совсем не хотелось. Стрелять? Андрей не был уверен, что сможет убить этакую громадину из пистолета. Может быть, просто пугнуть, пальнув в воздух. Но спокойный взгляд жёлто-чёрных глаз говорил, что животное вряд ли испугается и побежит… В этот момент через приоткрытую подъездную дверь он едва-едва, на самой границе слуха, различил детский голос где-то на верхних этажах. И всё остальное стало неважно.

В следующую секунду Андрей с пистолетом в руках уже протискивался через узкую щель, обдирая спину о железную створку. Рывок, ещё… битый кирпич скользит под ногами, Милавин упёрся локтем в дверь и оттолкнулся, что было сил. Пролез, теперь осталось только ноги втянуть. Снаружи послышались отрывистые скребущие звуки – когти по асфальту. Псина последовала за ним. Андрей потянул на себя створку, железная дверь со скрипом подалась и закрылась. Готово, теперь зверюга, кем бы она ни была, не сможет его достать. Полоска света из проёма, стала совсем узкой, и темнота обступила Андрея. Только детский голос по-прежнему звучал, гулко отражаясь от стен.

Андрей бросился вглубь подъезда. В темноте он споткнулся об очередную ступеньку и едва не упал. Пришлось сильно сбавить темп, найти стену и двигаться вдоль неё. Он слышал, как псина подобралась к самой двери и даже пару раз скребанула когтями по металлу. На обратном пути, если к тому времени она не уберётся отсюда, придётся её пристрелить.

Двигаясь в полной темноте, на ощупь вдоль стены, Андрей свернул за угол, миновал ряд почтовых ящиков, и ещё раз свернул, поднялся по короткой – в четыре ступени – лестнице. Здесь было посветлее. Из-за очередного поворота в коридор проникал тусклый свет, который позволял различить пластиковые двери лифтов на левой стене. Милавин прошёл мимо них и аккуратно, держа пистолет перед собой, выглянул за угол.

Серая бетонная лестница метра полтора шириной вела наверх. Свет просачивался через запылённое, давно немытое окно на лестничной площадке.

«Мне надо наверх», – понял Андрей, вспомнив удаляющиеся детские шаги. Но едва он сам шагнул вперёд, как правую руку сдавило болью. Как будто какой-то мелкий грызун вцепился ему в палец. Милавин инстинктивно перебросил пистолет в левую руку и встряхнул ладонью, коротко ругнувшись. Лишь после этого он взглянул на свою правую руку.

С виду всё было в порядке, никакой крови или следов укуса, вот только безымянный палец продолжало сводить от боли. Шипя сквозь зубы, Андрей сорвал с руки короткопалую перчатку и только тогда заметил в чём дело. Тонкая полоска обручального кольца из белого золота, буквально вдавилась в палец, так что кожа вокруг побелела. Что за чёрт?! Милавин попытался сдвинуть кольцо, обычно это можно было сделать без усилия. Кольцо было на полразмера ему велико и иногда, особенно зимой, само норовило соскользнуть с пальца. «На вырост», – как шутила по этому поводу Ольга. Но сейчас белое золото намертво вцепилось в палец, безжалостно сдавив его петлёй. Такое впечатление, что кольцо вдруг стало меньше на размер, а то и на два. Андрей снова попытался сдёрнуть его, но безрезультатно.