Шрифт:
— Это не он! Не он! — хрипела она, но всё тише и вот — затихла.
Оля посидела немного на ней, повернула лежащего мужчину, пытаясь разглядеть его поближе.
— И вроде такая же татуировка, и вроде там же, — сказала девушка, — гад такой! — и со всей силы ударила рукой по лицу. Мужчина вздрогнул и застонал.
Оля встала, нащупала на столике свои пятьсот рублей, бросила их в сумочку, подумала и бросила туда и фигурку фавна. Вышла в прихожую, прислушалась: в комнате послышался кашель. Оля вышла в подъезд и захлопнула за собой дверь. Спустилась по порогам, подумала, достала из сумочки фигурку фавна и бросила его в дверь гадалкиной квартиры. Фавновый фаллос отвалился и с грохотом полетел куда-то вниз лестничной темноты, унося с собой последнюю веру девушки в трансцедентное.
ДИДЖИТАЛ
Чуть слышно, мягко и неглубоко, в тёмно-желтое чрево пруда отец погрузил весла и надавил на них. И они, словно деревянные ладони погладили толщу воды и нежно толкнули лодку.
Сделав несколько махов веслами, отец остановился.
— Давайте сфотографируемся ещё! — предложил он. — Сонь, — протянул пятилетней дочери серебристую камеру, лежащую рядом на лавке. — На, сними меня с вёслами.
Дочь встала и потянулась к отцу.
— Осторожно! — мама, сидящая рядом с ней поддержала её, покачнувшуюся, чуть не нырнувшую.
Соня взяла мыльницу, своими маленькими пальчиками покрутила и села на своё место.
— Чего там? — не понял её озабоченность отец, — всё настроено. Смотри, как видишь, так и будет. — и хитро улыбнувшись добавил, — Обрежешь и обрежется…
Мама тоже усмехнулась, красиво прищурясь на солнце.
— Ты, как в писании, пап… — сказала ему. — Обрежешь и обрежется… дополнишь и дополнится.
— А что не так? — спросил отец.
Мама пожала плечами в розовом купальнике, вдаль посмотрела на зелёную шапку соснового бора.
— Хорошо-то как!.. Отпуск и…
— У кого отпуск… — отец перебил её.
— Ой, ладно, ты по сменам работаешь по двенадцать часов, больше дома бываешь, уж тебе ли ныть. — справедливо поспорила она.
Но отец не ответил ей, нахмурился только и обратился к дочери по поводу фото:
— Ну, чего? Я гребу, а ты меня в полете щёлкни.
Соня подняла камеру, посмотрела в глазок, прищурилась и нажала на спуск — щ-щик!
Но быстро и неуклюже опуская руки выронила её.
— Ай-й! — все хором крикнули вслед за камерой, которая красиво сверкнув серебром описала дугу и плюхнулась в воду…
Некоторое время все молчали, будучи в некотором оцепенении, как на фотографии, даже, показалось вода, и та остановила движение свое вслед за веслами и отец не выдержал первый:
— Всё, капец — руками по коленкам хлопнул, — Ай, да Соня! Купи, папа, ещё…
Соня отвернулась, за борт на круги на воде взгляд устремила, на место падения камеры, как будто ожидая её чудесное выныривание. И снова все притихли.
Но вот мама теперь нарушила тишину:
— Ладно, всё, что ни делается — все к лучшему, — начала успокаивать. — Чего там — один мегапиксель — игрушка. Давно просилась нормальная камера.
— Какая?! — Соня обрадовалась затее, повернулась, сразу став не виновником, а героем.
— Ну, не знаю… какие есть, пап? — мама обратилась к отцу.
Отец похмурился и погреб не спеша, проговорив:
— Всякие-разные есть… Сони, Самсунги… Какие ещё… Олимпусы, Коники, Касии… Полно всяких с разной оптикой… — вздохнул тяжело. — Жалко только, что снимки потеряли.
— Да, ладно, чего там с такой матрицей можно разглядеть? — мама махнула рукой, всё успокивая, — желтая сборка, Азия…
— Ага, а ты думаешь все остальное не Азия? — заспорил отец.
— Да теперь всё, наверно — Азия… — замяла начавшийся спор мудрая женщина.
Недалеко от них проплыла лодка с парой в купальниках — парнем и девушкой, ещё дальше — ещё лодка, набитая под завязку весёлыми людьми, а совсем вдали ещё одна выезжала с лодочной станции.
Отец, взглянув на близкую лодку, сказал:
— Семьдесят рублей в час… Дорого, а люди берут лодки.
— А что делать? Инфляция инфляцией, а жизнь-то одна, — мама тоже посмотрела на молодых людей.
— Одна, а…
— Папа! — Соня перебила отца. — Гарри Поттер тоже семьдесят рублей за билет. Пойдем на Гарри Поттера в кино?