Я не буду ожидать этого.

— Зачем это Вам? Ну, на десять миллионов юаней.

— Если мы дадим пятнадцать и сразу основным… — отрежет он свое предложение, развернется ко мне всем торсом и положит локоть правой руки на спинку кресла. — И…

— И… — немного отстранюсь я.

— И сделаем Вам визу на Землю.

— На Землю? — я почешу затылок от неожиданности.

— На Землю… Чтобы играть в футбол.

Уж чего я не буду ожидать всех больше, так этого. Не зная шутит он или нет, я скажу:

— Это древний спорт… Уже много веков не играли в него.

— Древний… Наша корпорация хочет его возродить. И, поэтому набирает игроков.

— А как же Земля… помойка.

— А вот этими начинаниями мы и вернем ей благородный вид… Ну, как? — выпучит Гуз глаза.

И я уже не буду знать, что ответить. Точнее, такие ответы быстро не даются. Скажу лишь неопределённо:

— Я подумаю…

Алоя в белом кружевном топе — кружева никогда не выйдут из моды, в свете луны за иллюминатором будет похожа на фею из старой земной сказки, рассказанной на ночь.

— Ну, как игра? — спросит она, как-бы пролетев по каюте.

— С каких это пор ты начала интересоваться игрой в мяч? — спрошу её на её вопрос.

— С тех пор, как полюбила тебя, — промурлычет она приятное.

— Да? — дакну я от маленького смущения.

— Да, — она ляжет рядом, положит ладонь мне на грудь и пропищит:

— Один-ноль.

— В твою пользу?

— В мою… А кто выиграл сегодня? — наконец-то спросит она!

— Мы, — прошепчу я как-бы невзначай.

— Вы?.. Ура! — шёпотом крикнет Алоя, показушно радуясь.

— Алоя… — решусь я сейчас прервать ее серьезно, — Я, наверно… полечу на Землю.

Она откроет рот, сделает большие глаза.

— Да? И как это тебе удастся? — глупо покачает головой, наверно будет думать, что я шучу.

— Уйду в другую команду и… — может и мне уже шутить?

— И…

— В общем… Есть возможность получить визу… чтобы играть… в футбол, — отвечу я серьезно.

Алоя уткнет нос в подушку. И я не пойму смеётся она или плачет, анализируя её реакцию, гадая — если плачет, то я либо её обидел, либо она радуется. Если смеётся, то ей либо безразлично, либо она… тоже радуется.

— Ты чего? — не в силах разгадать женщину я сдамся.

Алоя поднимет невозмутимое лицо, такое красивое в полусвете заиллюминаторной луны.

— И чего дальше? — она отодвинет с лица прядь душистых волос.

— Ты… полетишь тогда со мной… на Землю? — я поглажу её волосы.

— Я везде с тобой полечу, — она улыбнётся моей любимой улыбкой.

— Тогда летим… — я поцелую в губы и обниму её, такую мягкую и теплую, как трава на земном поле во вчерашнем сне… Как мелодия русского языка… Как девушка в белом … Как мяч, улетающий в небо…

— Вот она, Алёш, Красная площадь. История наша здесь сжалась в один… — сказал дед внуку, потрясая огромным волосатым кулаком, что медали на пиджаке его зазвенели и очки съехали с переносицы.

Пятилетний Алёша быстрей прожевал жвачку на дедовы торжественные слова и выплюнул её. Она, опоясав дугу, стукнулась о камни и подкатилась к мавзолею.

— В одну… жвачку, плятский потрух! — ругнулся дед. — Ну-ка подними сейчас же! Ты что мусоришь на таком святом месте!

Алёша пролез под оградой, зацепив джинсиками и порвав их, с недовольным видом оглянулся на деда, побежал и поднял серый комочек.

Тут же услышал свисток. Милиционер, подошедший к деду, отдал честь и сказал:

— Старший сержант Ленькин. Чего балуем? — и мальчику кивнул, — Давай вылезай!

Мальчик медленно подошёл к ограде и встал на той стороне.

Дед глянул из-под густых седых бровей на сержанта и сказал сердито:

— Кто хулиганит? Он жвачку поднял, чистоту навёл. А вам должно быть стыдно подвергать критике фронтовика, товарищ… сержант. Участника парада сорок первого года, а? Вас тогда, да и вашего папы и в планах не было… Алёша, ну-ка перелезь сюда.

Мальчик присел и вылез через ограждение.