Артамонов Юрий Александрович
Шрифт:
Другие конфигурации в куче интересны - полны сложности, с живыми существами вроде нас самих на планетах, вращающихся вокруг звезд в галактиках, которые, в свою очередь, упорядочены в слои и кластеры. Барбур утверждает, что в правильном квантовом состоянии свойство быть полным сложностей и жизни коррелирует с большим объемом. Таким образом, многие, а, возможно, большинство конфигураций в куче с большими объемами будут содержать в себе жизнь.
Более того, Барбур заявляет, что в правильном квантовом состоянии большинство частых конфигураций имеют структуры, которые косвенно имеют отношение к другим моментам. Эти связи Барбур называет 'капсулами времени'. К ним относятся воспоминания, книги, предметы материальной культуры, окаменелости, ДНК и так далее. Они говорят об истории, открытой для интерпретации в терминах последовательностей моментов, в которых с вещами происходило то, что они выстраивались друг на друге, приводя к сложности. Это означает, что капсулы времени поддерживают иллюзию, что время течет.
В соответствии с теорией Барбура причинность тоже есть иллюзия. Ничто не может быть причиной чего-либо, поскольку в действительности во вселенной ничего не происходит. Есть только громадная куча моментов, некоторые из которых переживаются существами вроде нас. В реальности каждое переживание каждого момента есть только оно - без всякой связи с остальными. Есть моменты, но нет их упорядочения, нет течения времени.
Но уравнения Уилера-ДеВитта делают возможным возникновение приближенного понятия
порядка и причинности, так что имеются корреляции среди большинства моментов - корреляции, которые проявляются, как если бы была последовательность моментов времени, между которыми могли бы действовать причинные процессы. С большой степенью приблизительности картина последовательности моментов может быть полезной для объяснения структур, появляющихся в моментах. Но это не фундаментальная картина, и если посмотреть достаточно близко, нет порядка и нет причинности, только куча моментов.
Теория Барбура имеет свои элегантные особенности. Она аккуратно решает проблему, с чем могут быть связаны вероятности в квантовой космологии. Есть только одна вселенная, но она имеет много моментов. Квантовые вероятности на самом деле есть вероятности относительных частот существования моментов в реальности. В тех пределах, в которых схема Барбура детально разработана, она объясняет, как возникают ощущение, что мир имеет историю, в течение которой причинные процессы вносят вклад в построение сложных структур. Это предложение также объясняет явную направленность времени: Имеется предпочтительное направление в конфигурационном пространстве, которое выходит из конфигураций с малым объемом в направлении больших объемов. Когда возникает время, возрастание объемов хорошо коррелирует с возрастанием времени, так что это объясняет, почему вселенная оказывается такой, что имеет стрелу времени.
Версия Барбура вневременной квантовой космологии предлагает осязаемое утешение по поводу нашей смертности. Я могу это почувствовать. Я хотел бы, чтобы я смог в это поверить. Вы переживаете себя в собрании моментов. Согласно Барбуру, это все, что существует. Эти моменты всегда есть, вечно. Прошлое не теряется. Прошлое, настоящее и будущее всегда с нами. Ваш опыт можно изобразить в конечном наборе моментов, но эти моменты не уходят прочь и не исчезают. Так что ничто не происходит в конце, когда вы приходите к вашему последнему дню. Есть только то, что вы сейчас переживаете момент, который содержит все воспоминания, которые вы когда-либо имели. Но ничего не исчезает, поскольку ничего никогда не начинается. Страх смерти основан на иллюзии, которая, в свою очередь, базируется на интеллектуальной ошибке. Нет окончания течения времени, поскольку нет течения времени. Есть, всегда есть и всегда будут только моменты вашей жизни.
Я не хотел бы заниматься спекуляциями на тему, что мог бы подумать Эйнштейн о вневременной квантовой космологии Джулиана Барбура. Но есть основания полагать, что он нашел бы большое удовлетворение и утешение в исчезновении времени в картине монолитной вселенной. Со своих юных лет он разыскивал пути преодоления неопрятного человеческого мира через изучение вневременных законов природы. В утешительном письме вдове своего друга Мишеля Бессо он написал: 'Он отбыл сейчас из этого странного мира немного впереди меня. Это ничего не означает. Подобные нам люди, кто верит в физику, знают, что различие между прошлым, настоящим и будущим является только упорно неизменной иллюзией'.
Часть II
Просвет в облаках:
Возрожденное время
Интерлюдия:
Недовольство Эйнштейна
Монолитная вселенная теорий относительности Эйнштейна была решительным шагом в изгнании времени из физики. Но сам Эйнштейн занимал двойственную позицию по поводу исчезновения времени из концепции природы, для построения которой он сделал так много. Мы видели, как он нашел утешение в картине монолитной вселенной и вневременного космоса, - и все-таки кажется, что Эйнштейн был не удовлетворен ее выводами. Мы знаем это из Интеллектуальной Автобиографии венского философа Рудольфа Карнапа, который сообщил о разговоре с Эйнштейном о времени: Один раз Эйнштейн сказал, что проблема Настоящего его серьезно беспокоит. Он объяснил, что переживание Настоящего означает для человека нечто особое, нечто существенно отличающееся от прошлого и от будущего, но что это важное отличие не происходит и не может произойти в физике. То, что это переживание не может быть ухвачено наукой, казалось ему основанием для тягостного, но неизбежного смирения. Если Эйнштейн был склонен к переживаниям, то Карнап по поводу своих взглядов не сомневался: Я замечал, что все, что происходит, объективно может быть описано в науке; с одной стороны, временная последовательность событий описывается в физике; и, с другой стороны, своеобразие опыта человека по отношению ко времени, включая его различную позицию по отношению к прошлому, настоящему и будущему, может быть описано и (в принципе) объяснено в психологии.
Я не могу представить себе, что думал Карнап. Я не знаю ни одного пути, на котором наука психология или наука биология могла бы вычислить наше переживание времени во вневременном мире [1]. Эйнштейн был не удовлетворен ни тем, ни другим ответом Карнапа, о чем сам Карнап писал: 'Но Эйнштейн думал, что эти научные описания не могут, возможно, удовлетворить наши человеческие потребности; что имеется нечто существенное по поводу Настоящего, которое просто за пределами сферы науки [2]'.