Конопатая Зина, обернувшись, увидела Федино лицо и выронила веники:

— Глядите! — испуганно закричала она. — У Федьки брови линяют!

У Феди в самом деле по щекам текли черные ручейки.

Зина засмеялась:

— Теперь ты, Федька, на зебру похож! Хоть в цирке показывай!

Федя провел рукой по лицу, взглянул на руку — вся в саже.

Зина расхохоталась еще громче. Стиснув зубы, Федя хотел броситься на нее с кулаками, но, повернувшись, побежал обратно к лесу.

— Вернись! Не дури! — закричали ему вслед.

Федя не обернулся.

…Одному в лесу страшно. Деревья глухо шумят, ветви кустарников, цепляясь за одежду, стряхивают капли и больно хлещут по лицу и голым ногам. Дождь перестал, но с листьев все еще стекает вода и кажется, что ливень не прекращался.

Идти Федя устал и решил передохнуть. Он увидел себя в такой чащобе, откуда трудно было выбраться. Вокруг, куда ни посмотришь, — деревья… деревья… деревья, не знаешь, в какую сторону идти.

Впереди что-то мелькнуло и спряталось: то ли качнулся ствол, то ли бесшумно взмахнула крылом осторожная лесная птица. Поди разберись! В лесу всякое бывает, может быть, и волк?

Федя вспомнил рассказы пастухов о волках и почувствовал, как судорога сводит колени.

Вдруг за спиной послышался шорох… Федя замер: «Конечно, волк!.. Выскочит из-за куста, шерсть дыбом, глаза горят, а клыки — щелк, щелк…»

Шорох повторился. Федя не выдержал, бросился наутек. С испугу он побежал не туда, куда нужно. Второпях стукнулся лбом о шероховатый ствол клена, остановился. Ему показалось, будто опять пыхнул порох и горела не шапка, а волосы. Федя захныкал и вдруг услыхал голоса ребят. Они разыскивали его по лесу. Совсем рядом звучал тоненький голосок Зины:

— Ау-у-у!.. Фе-дя, где ты-ы?

Федя встрепенулся. Стараясь унять дрожь, как можно храбрее откликнулся:

— Я… ту-у-т!

Ему казалось, что он закричал громко, на весь лес, но голос прозвучал тихо и жалобно, его трудно было расслышать даже вблизи.

Из-за кустов вышла Зина. Лицо у нее было красное, даже не стало видно конопушек.

— Мы тебя сколько времени ищем, а ты молчишь, — сказала она. — Пойдем! Мамка, наверно, заждалась!

Федя расправил плечи, выпятил грудь, но не двинулся с места:

— Тише!.. Не шуми!.. — сказал он. — Я тут волков выслеживаю!

— Откуда волки? — удивилась Зина. — Тут их и в помине нет!

— Есть! — сказал Федя, кивнув на ближний куст. — Там!

Подошли остальные ребята. Зина подняла веник и стала им шарить в кустах. Там действительно что-то заворочалось, и на прогалину выбежал еж. Увидев ребят, он свернулся колючим комком, сердито зашипел.

— Где ж твой волк? — спросили ребята.

— Его, наверно, еж съел, — насмешливо сказала Зина.

Федя не успел примириться с прежними обидами, а Зина над ним опять насмехается… Как бы он хотел, чтобы сейчас взаправду появился волк! И чтобы волк бросился на Зину!.. Она бы завизжала и стала прятаться за его, Федину, спину!

Настроение у Феди испортилось.

Возвращался он домой один — нарочно выбрал глухой переулок, чтобы никто не видел измазанной сажей физиономии.

Было душно. Туча давно ушла. В траве копошились куры, паслись привязанные веревками к плетням телята.

Федя увидел гревшуюся на солнце ящерицу, погнался за ней, запутался ногами в траве и плюхнулся ладонями в жгучую крапиву. Вскочил и, дуя на обожженные ладони, заплясал на месте. Покамест он дул на руки и вытанцовывал, в другом конце переулка появился колхозный козел Громобой. Вот с кем Федя не хотел бы встречаться!

Козел был черный, а борода седая, длинная. Свалявшаяся на нем шерсть напоминала вывернутый овчиной кверху тулуп.

Козел только с виду казался добрым. Под внешней смиренностью он скрывал столько змеиного ехидства, что хватило бы десяти козлам. С самым невинным видом он подкрадывался сзади, наносил удар исподтишка, и… выбранная им жертва взлетала выше плетня. Совершив злодеяние, Громобой убегал. Особенную лютость он проявлял к ребятам.

Загнутые назад рога как-будто отковали в колхозной кузнице: точь-в-точь вилы-тройчатки, у которых отломлен средний зубец.

От одной из встреч с Громобоем у Феди сохранилась отметина на боку — словно прихлопнули на ребрах две печати. Новая встреча не сулила ничего хорошего.

Федя забеспокоился:

«Поддаст рожищами — и дух вон!»

Он с тоской вспомнил о своих друзьях-ребятах. Они хоть и подшучивали и потешались над его щукарьством, но сейчас не оставили бы его в беде. Теперь Феде ждать спасения было не от кого.

Громобой, казалось, не обращал на него никакого внимания. Не спеша, он шел своей дорогой, тряс сивой бородой и помахивал хвостиком.