Пока Хэйханен давал пространные объяснения о применении шифра, которые я все еще считаю недоступными пониманию, многие вышли из зала покурить, а один из присяжных поглядывал на свои часы.

Когда свидетель кончил говорить, Мароней спросил его, аналогичный ли шифр был у Абеля.

Хэйханен. Марк рассказывал мне, что у него был шифр, но что он пользовался… что он шифровал и расшифровывал другим способом; что он пользовался специальными небольшими книжками, с помощью которых зашифровывать было значительно легче, чем с помощью этого метода.

После двух с половиной дней — иногда казалось, что прошло два с половиной световых года, — прямой допрос закончился. Даже судья был настроен скептически.

Судья Байерс. Означает ли это, что прямой допрос закончен?

Мароней. Да, сэр.

Мы немедленно выступили с ходатайством, чтобы обвинение передало нам все заявления, сделанные Хэйханеном ФБР, включая «в основном стенографические» заметки, сделанные агентами во время допросов. По новому правилу Федерального суда, появившемуся в результате знаменитого решения Верховного суда по делу Дженкса, защита имеет право ознакомиться с некоторыми заявлениями, сделанными свидетелями обвинения Федеральному бюро расследований. Верховный суд постановил, что эти заявления «имеют отношение к проверке путем перекрестного допроса, насколько можно верить показаниям свидетеля в суде».

По нашему настоянию и только после значительных усилий с нашей стороны судья Байерс согласился посмотреть досье ФБР по делу Абеля и решить, что можно рассматривать как «заметки» и к каким материалам мы можем быть допущены. Без всякого сомнения, мы должны были получить все заявления, подписанные Хэйханеном. Три из них вместе с нарисованной им диаграммой были немедленно переданы обвинением. Судья объявил, что он начнет просмотр бумаг в два часа, и затем поинтересовался, могу ли я приступить к перекрестному допросу.

Судья Байерс. Не могли ли бы вы начать перекрестный допрос сейчас? Затем вы получите отчеты, изучите заметки и продолжите перекрестный допрос.

Донован. Нет, ваша честь. Этот человек дает показания уже два с половиной дня. Уверяю вас, при чтении стенограмм иногда, думая, что нахожусь в 1951 году в Москве, я встречаю его в Бруклине. Просто на это потребуется время. Мы работали всю прошлую ночь, стараясь тщательно подготовиться. Поскольку ваша честь в самом начале слушания дела обещал предоставить нам достаточно времени для подготовки к перекрестному допросу, я прошу дать мне время до завтрашнего утра, чтобы просмотреть записи показаний этого человека, которые он делал два с половиной дня.

Томпкинс сказал, что у него нет возражений против отсрочки, пояснив, что он не хотел бы «ограничивать мистера Донована временем». Судья взглянул на присяжных.

— Господа присяжные, нам, очевидно, придется сделать перерыв до завтрашнего дня, скажем, до десяти часов сорока минут утра…

Мы сразу же начали составлять планы. У нас было триста двадцать пять страниц показаний Хэйханена. Позднее мы должны были получить стенограмму утреннего заседания да еще и заметки ФБР, которые судья Байерс разрешил нам просмотреть. Мы должны были побеседовать с Абелем. Дебевойс предложил повидаться с ним немедленно — внизу, в арестантской.

Том позже сообщил, что Абель, по-видимому, чувствует облегчение оттого, что эта часть суда осталась позади.

Четверг, 17 октября

В этот день защита в первый раз возьмет дело в свои руки. Это будет наше представление. И снова все было, как в день открытия процесса: переполненный зал, возбуждение, напряженность, разговоры в вестибюле, в лифтах, в коридорах.

Я чувствовал, что нам не следует перегибать палку. В уголовном деле каждый защитник рискует потерять расположение судьи и присяжных, переходя в наступление. Если он атакует вслепую, беспорядочно и немотивированно, задавая вопросы, не зная наверняка, какой последует ответ, он будет выглядеть как законченный глупец. Но для молодого защитника здесь всегда есть большой соблазн.

Сегодня Хэйханен занял свое место как-то механически, и судья, готовый приступить к делу, сказал только:

— Перекрестный допрос.

Донован. Мистер Хэйханен, подвергались ли вы когда-либо судебному преследованию в Соединенных Штатах?

Ответ. Я не понимаю вашего вопроса.

Томпкинс (сразу же заявляя протест). Ваша честь, если зашита может указать, что он был за что-либо осужден, у меня нет возражений, но судебное преследование…

Судья Байерс. Я не уверен, что вопрос о том, подвергался ли он судебному преследованию, правомерен. Как вы знаете, предполагается, что каждый человек невиновен.

Донован. Ваша честь, он был назван в обвинительном акте заговорщиком. В течение трех дней он давал показания о совершенных им самых разнообразных преступлениях против Соединенных Штатов.

Томпкинс. Ваша честь, мне представляется, что это предвзятое и наносящее ущерб мнение.

Донован. У этого мнения есть одно неоспоримое преимущество, а именно то, что оно правильно, ваша честь.

Томпкинс. Что касается того, что он был назван соучастником, я с этим согласен.

Судья Байерс. Я против того, что вы перебиваете. Дайте мистеру Доновану закончить.