Джордж с трудом прикрыт дверь, которую ветер рвал из рук. Снаружи грохотал гром, по крыше лупил дождь.

– Опоздали всего на полминуты, – заметил он. – Но мы бы промокли еще больше, если бы решили идти в большой дом.

Изабелла с сомнением приподняла бровь.

– Не думаю, что это возможно.

Джордж, смущенно улыбаясь, стал отжимать рукава своего сюртука. Его дорогая качественная ткань способна впитать в себя больше влаги, чем простой ситец и лен Изабеллы, но запах намокшей шерсти заставлял ее морщить нос.

Капли с волос скользили по его щекам и шее и скрывались в складках намокшего галстука.

Изабелла опустилась на колени возле очага. Конечно, никто здесь не разжигал огня. Коттедж был необитаем.

– Одного раза вполне достаточно.

– Одного раза. Ты о чем?

В ящике нашлась растопка и немного дров, которых должно хватить на несколько часов. По крайней мере теперь они могут переждать грозу в относительно комфортных условиях.

– Мы оба промокли в тот день, когда ты вытащил Джека из пролива, так ведь?

– А, да, – отозвался Джордж из-за ее спины.

Изабелла вздрогнула, но вовсе не от страха. Как может столь крупный мужчина так тихо передвигаться? Мысль о том, что он сзади, что можно протянуть руку и дотронуться до него, привела ее в трепет.

– Тебе помочь?

Изабелла оглянулась и посмотрела прямо в его серые глаза. Джордж стоял так близко, что она чувствовала жар его тела, согревающий ее под мокрой одеждой.

– Ты знаешь, как развести огонь? – удивилась Изабелла.

– Конечно. Меня в школе учили.

Изабелла поджала губы и кивнула.

– А мне пришлось учиться по необходимости. Я справлюсь.

Джордж обошел ее, взял за руку, осторожно погладил тыльную сторону кисти, повернул и стал водить пальцем по линиям на ладони. Изабелла старалась не шевелиться, не поддаваться магии прикосновений, не стиснуть пальцы на его руке.

Ее руки дрожали, от холода кожа покрылась мурашками, но к щекам прилила жаркая кровь. Джорджу пришлось гладить мозоли, а не гладкие руки женщины, которая проводит дни за вышиванием и этюдами, а вечера на балах. Именно такие руки он ожидал увидеть, к таким привык – мягким, податливым. Но руки Изабеллы, с тех пор как она приехала в Кент, не знали ничего, кроме работы.

Изабелла отстранилась. Руки Джорджа такие же ухоженные, как были когда-то и у нее. Зачем он разглядывает ее? Не стоит наводить его на мысль, что она тоже хотела бы иметь безупречные руки.

– Изабелла.

Она уронила хворост, который только что достала из ящика. Он разлетелся по дну очага.

– Пусть будет что будет, – пробормотала она, словно отвечая на вопрос, витающий в воздухе. Вопрос тяжелый и грозный, как черные тучи за окном.

– Ты ведь настоящая леди. И говоришь ты как леди.

Конечно, он прочел ее мысли. Невидящими глазами Изабелла смотрела в холодный камин. Если думать лишь о том, как скорее развести огонь, то можно избавиться от воспоминаний о прежней жизни. От внезапно нахлынувших чувств, когда в памяти встают картины балов, светских визитов, нарядов, болтовни за чаем. Она заскрипела зубами и стиснула ветку так, что ногти впились в кору.

– Если камин не разгорится, мы замерзнем.

Рядом шлепнулось что-то мягкое. Изабелла скосила глаза. В луже воды лежал сюртук Джорджа. Кремень выскользнул из ее ослабевших пальцев и высек искру из каменного основания камина.

– Что ты делаешь?

Она не станет смотреть. Просто не может. И без того в память впечатался его образ в прилипших к ногам бриджах после неожиданного купания в море, когда он спасал Джека. Так что нет никакой нужды добавлять еще и вид Джорджа в сырой рубашке. Мокрый лен становится прозрачным. К тому же Джордж может оказаться вообще без рубашки. О Господи!

– Огонь разгорится, и все будет хорошо. – Теперь у нее дрожал даже голос. Наверняка потому, что она замерзла и чувствовала себя несчастной. Сам Джордж тут ни при чем, хотя и раздевается у нее за спиной.

На пол упал еще какой-то предмет. Наверное, сапог. Сердце Изабеллы стучало уже где-то в горле. Если он снимает свои гессенские сапоги, то бриджи тоже долго не продержатся.

– Одежда высохнет быстрее, если ты ее снимешь.

Изабелла потянулась за кремнем, но он снова выскользнул у нее из рук. Господи, да что с ней такое? «Ты снова наедине с мужчиной, и на этот раз он раздевается у тебя за спиной».

И это не просто какой-то мужчина, а тот, который ей нравится, пожалуй, даже слишком сильно. Которого она хочет видеть раздетым, коснуться и даже попробовать на вкус. Но которого получить не может.