– Конечно, не знаю, и это тоже жаль.

Изабелла еще раз протянула руку, теперь она коснулась руки старой женщины.

– Если вы вдруг увидите Бигглз, скажите, что мы ее ищем.

– Я сделаю лучше. – Миссис Кокс плотнее завернулась в свою шаль. – Скажу, чтобы она не валяла дурака и вернулась домой. Самой мне негде ее поместить, а по ее словам, дома у нее все хорошо.

– Да-да, так и скажите. Скажите, что она нужна дома.

Миссис Кокс кивнула:

– Скажу.

Джордж развернулся и посмотрел на небо. Тучи еще не разразились дождем, лишь отдельные капли стучали по крыше просто как напоминание о возможном ливне. Или как предупреждение.

– Тогда не станем вас задерживать.

– Подождите. – Изабелла положила руку ему на плечо, чтобы задержать. – Вы сказали, что любовное зелье у вас кончилось, но может быть, есть что-нибудь от расстройства желудка?

Лицо миссис Кокс вдруг изменилось и приняло прежнее, неприязненное, выражение.

– А зачем вам? Вы оба выглядите вполне здоровыми.

– Это не для меня. Для соседского мальчика. Его мать позволяет ему объедаться сладостями. От этого у него плохое пищеварение.

– Ну, с этим я справлюсь. – Старуха скрылась в доме, а в небе загромыхало.

– Надеюсь, она поспешит, – пробормотал Джордж. Изабелла прислонилась к нему боком. Джордж ощутил исходящее от нее тепло. – Мы ни за что не успеем домой, во всяком случае сухими.

– Вот, пожалуйста. – Миссис Кокс передала Изабелле полотняный узелок. – Добавьте это в чай, и мальчик поправится. Но вы, наверное, это уже знаете.

Джордж сунул руку в карман сюртука за монетой.

– Сколько мы вам должны?

Старуха отступила на шаг и смерила его оценивающим взглядом. Джорджу приходилось видеть такое же выражение на лицах мамаш в обществе, когда они взвешивали, достаточно ли велик его доход, чтобы ухаживать за их дочками.

– Полкроны.

– Полкроны? – запротестовала Изабелла. – Да это три цены!

– Да ладно, – махнул рукой Джордж и отсчитал деньги. – Пусть старая дама подзаработает. Ведь какое-то время она не сможет продавать любовное зелье. Бигглз-то пропала.

Миссис Кокс попробовала шиллинг на зуб, подбросила его в воздух, поймала и только потом сунула в карман.

– Премного вам благодарна, сэр.

Дверь захлопнулась. Изабелла бросила на нее сердитый взгляд.

– Я поговорю с Бигглз насчет этой дамы. Надо же, полкроны! Вы должны понимать, что я не смогу их вам вернуть.

– Это не важно. – Джордж снова посмотрел на небо. Потоп, как видно, откладывался, но тучи никуда не делись и скоро разразятся дождем. – На самом деле я собираюсь еще потратиться. Мне не помешало бы подкрепиться. Посмотрим, можно ли здесь поесть, выпить и переждать дождь.

Они все же успели спрятаться под крышу до начала бури. Когда первый мощный порыв ветра с дождем ударил в мрачные окна сэндгейтского паба, Джордж с Изабеллой уже поглощали горячее жаркое и эль. Через час буря истощила свои силы и унеслась на восток, но на полпути к Шорфорду тучи вновь сгустились, и угроза ливня становилась реальнее с каждым шагом.

Они уже почти бежали по дороге. Изабелла едва поспевала за Джорджем и дышала с трудом.

– Мне надо отдохнуть.

Он бросил изучающий взгляд на небо. Впереди тянулась невысокая стена, очерчивающая границы Шорфорда. Густая листва дубов свешивалась над дорогой. Возможно, такого укрытия хватит, если дело ограничится легкой моросью. Джордж взял Изабеллу за руку и повел к валуну из раскрошившегося песчаника. Изабелла с облегчением на него опустилась, обхватила колени руками и, отвернувшись от Джорджа, опустила на них голову. Налетел ветер и высвободил из ее прически несколько белокурых прядок.

Джордж потянулся к ним, но одернул себя, его рука так и повисла в воздухе. Плавная линия ее шеи манила его. Пальцы горели от желания прикоснуться к нежной коже, отвести выбившиеся локоны и расчистить дорогу для своих губ.

– О чем ты думаешь? – спросил он, желая отвлечься не меньше, чем услышать ответ. Голос прозвучал удивительно хрипло – и всего-то из-за ее шеи. Интересно, случалось ли раньше, чтобы затылок женщины приводил его в такое состояние, что брюки начинали жать?

Изабелла повернула к нему лицо. Ее щеки порозовели. Джордж мог бы подумать, что она тоже возбуждена, но глаза говорили о другом. В тусклом свете пасмурного дня они блестели от слез.

– Конечно, о Джеке. – Ее тон соответствовал выражению лица – блеклый, безжизненный, полный отчаяния.