– Много кнут и кобылица становится мягкой, как шелк, ласковой, как вода в реке Азаль. Глупый кобылица дохнет от гнева хозяина, - со значением закончил свою речь степняк.

– Как бы хозяину раньше не сдохнуть, - мрачно подвела я итог разговору.

Ансар никак не отреагировал на мои слова. Мы дошли до белой стены, которая обносила двухэтажный дом, такие обнаружились дальше от городских ворот. Должно быть, степняк жил в богатом квартале, насколько я поняла из разницы в размерах домов, да и дворов тоже. Ворота распахнул сухонький старичок в длинном халате. Он низко согнулся, приветствуя хозяина. Ансар прошел мимо, не удостоив старичка взглядом. Я с интересом огляделась. Двор был чистый и ничем не вымощен. Под редкими деревьями располагалось что-то типа крытой тканью террасы, где лежали подушки, и стоял низкий круглый столик, совсем как на той террасе, где мы ужинали с Ником. В доме не было ничего примечательного, простенький белый куб с маленькими окнами и хлипкой, на мой взгляд, дверью, из которой выбежала женщина в длинном красном платье, черной косой ниже пояса, в которую было вплетено какое-то неизвестное украшение, прикрепляющееся к обручу с блестящими кругляшками, натянутому на самый лоб. При каждом движении женщина звенела. Причина этого звона стала ясна, когда она упала перед Ансаром на колени и ткнулась лбом в пыль. Подол немного задрался, и я увидела браслеты на ее щиколотках. Женщина что-то сказала, и степняк милостиво улыбнулся, поманил ее и погладил по щеке, отчего взгляд женщины стал более всего похож на взгляд преданной собаки, радующейся ласке хозяина. Только что язык не вывалился изо рта и задом не начала вилять.

– Учись, - Ансар кивнул на женщину.
– Был глупый кобылица, стал умный жена. Кнут хозяина много ум учит.

Я фыркнула и отвернулась. Степняк что-то сказал женщине, оставил меня на ее попечение и ушел.

– Мой имя Гайша, - представилась женщина, так же коверкая мой родной язык, как и ее муж.
– Я любимый жена господин.

– С чем тебя и поздравляю, - равнодушно отозвалась я.

– Ты рабыня, - в голосе женщины послышалось превосходство.

– Еще так назови и останешься без зубов, - с угрозой прошипела я, и Гайша отпрянула.

– Идти, - кивнула она, больше не пытаясь подчеркнуть свое превосходство.

Я осталась стоять на месте. Женщина заметила это только, когда дошла до двери.

– Идти с мой, - повторила она.

– Зачем?
– я посмотрела ей в глаза, и Гайша опустила взгляд.

– Господин злой быть, больно быть, - негромко ответила она.
– Мыться, одежда менять.

– Мне моя одежда больше нравится, - непреклонно сказала я.

Она потопталась возле двери, потом воровато оглянулась и быстро направилась ко мне, зашептав в самое ухо.

– Ансар больно бить. Слуг звать, они держать, он бить, больно, - затем задрала рукава, под которыми тоже прятались браслеты, и показала шрамы на руках.
– Очень сильно бить.

– За что он тебя?
– меня начала распирать ярость.

– Глупый был, строптивый был, лицо господин царапать, - пояснила она.

Я высказала все, что думаю об этом недостойном куске... Впрочем, неважно.

– Ты не идти, он бить. Тебя бить, меня бить, больно бить, - снова зашептала Гайша и умоляюще посмотрела на меня.

– Ладно, - я пошла вслед за ней.
– Но мундир не сниму!

– В дом жена господин, старший жена. Она злой, как гадюка. Ее слово-закон. Она говорить, господин бить.
– предупредила женщина.

– Это мы еще поглядим, кто тут кого бить будет, - хмыкнула я и пошла в дом.

Гайша провела меня в комнату, где посреди ковра восседала гора в таком же красном платье. Я сначала не поняла, что это человек, еще больше удивилась, узнав, что это женщина. Женщина-гора оказалась той самой старшей женой. Гайша упала перед ней на колени и поклонилась, что-то заговорив на их языке. Насколько поняла, говорила она обо мне, потому что поросячьи глазки горы обратились ко мне, оглядев с ног до головы.

– Поклониться, - прошептала Гайша.
– Старшей жена оказывают такой же почет, как господин.

– Вот еще, - фыркнула я.
– На колени я могу встать только перед Единым и перед своим королем. А перед этой горой жира я даже сморкаться не буду, противно.

– Глупый, - зашипела любимая жена.

Чудовище в красном что-то просипела.

– Госпожа гневается, - сообщила мне Гайша.

– Пусть хоть ядом захлебнется, - я развернулась и вышла из комнаты.

Я услышала голос Гайши, которая что-то подобострастно объясняла чудищу, потом догнала меня и сурово посмотрела.

– Господин будет злой, - мрачно сообщила она.

– Еще бы ему добрым быть, когда такое в доме живет. Такая повернется и раздавит.
– я презрительно скривилась, а Гайша вдруг прыснула в кулак, но тут же задавила этот порыв, испуганно глядя по сторонам.

Их купальню я все-таки посетила, противно было после дороги, даже платье согласилась натянуть, но мундир и штаны постирала и повесила сушиться, чтобы утром одеть, и зорко следила, чтобы никто мое обмундирование не умыкнул. Ансара я видела за остаток дня всего два раза. Первый раз он проверил, как меня намыли и переодели, а во второй долго брызгал слюной, объясняя, что к госпоже надо проявлять уважение. Я скептически хмыкнула и перестала его слушать.

– Ты ее сам-то не боишься?
– спросила я, когда он замолчал, чтобы перевести дух.
– Это же насмешка Единого, а не женщина.

– Первый жена дает Степной Отец, - Ансар вдруг успокоился и сел рядом со мной.- Второй дает желание. Третий сердце.

– А у тебя сколько жен?
– полюбопытствовала я.

– Две. Сердце молчит, - ухмыльнулся степняк.
– Будешь умный и ласковый, может ты быть третий.

– Для тебя же лучше, чтобы этого не произошло, - весело рассмеялась я.
– Серьезно, Ансар, не отпустишь, я тебе дом на уши поставлю.