За спиной раздался плеск шагов, словно кто-то шел по воде. Я начала было оборачиваться, но меня остановили две теплые ладони, легшие на плечи. Ладони спустились вниз, на мгновение сплетая чьи-то пальцы с моими, но тут же перебрались на талию и знакомый голос сказал тихо:

– Ты замерзла.

Меня подхватили на руки, и я столкнулась с взглядом бездонных черных глаз. Хан вынес меня на берег, и опустил на неизвестно откуда взявшееся покрывало с подушками, тут же сам по себе вспыхнул огонь, приветливо потрескивая и стреляя искрами в такое же бездонное небо, как и глаза повелителя. Он скинул с плеч плащ, закутывая меня в него. Я зачарованно следила за лицом Таймаза и думала, что не хочу просыпаться, совсем не хочу. Хан сел рядом, привлекая меня к себе.

– Ты меня звала, - сказал он, - я услышал.

– Я тебя не звала, - прошептала я, любуясь его красивым благородным лицом.

– Днем, когда я скакал по степи, ветер принес твой голос. Ты назвала мое имя, - ответил хан, и я вспомнила свое видение.

– Но мне ведь просто привиделось...

Хан улыбнулся и коснулся губами моего виска. Я с готовность подставила губы, это сон, потому можно не стесняться. Таймаз мгновение смотрел на меня, а затем захватил в плен губы, вновь кружа голову и зажигая во всем моем существе странное томление.

– Солнышко, - прошептал Таймаз, отрываясь от меня, - судьба, посланная мне великими духами гор.

– Мне сказали, что ты колдун, - произнесла я, несмело касаясь руки хана.

Он ничего не ответил, только лукаво сверкнул глазами и хитро улыбнулся. Сейчас я готова была поверить во что угодно, потому что мой сон так походил на сказку.

– Ты надела мой подарок, - сказал он, отведя в сторону волосы, которые почему-то вдруг стали гораздо длинней, чем были.

– Мне из-за твоего подарка уши прокололи, - пожаловалась я с улыбкой.

Таймаз нахмурился, убрал совсем волосы, рассматривая свежие дырочки в мочках, затем тихонечко подул, потом то же самое проделал со вторым ухом, и не очень приятные ощущения исчезли.

– А еще мне к Шаху не подойти, - это я уже сказала серьезно и чуть обижено.
– Зачем ты приказал мучить жеребца? Он каждый раз растянут, как в тот день, когда ты показал мне его. Шах злиться, я тоже, на тебя.

– Я не приказывал такого, - он снова нахмурился.
– Я велел выводить коня и приглядывать, чтобы с тобой ничего не случилось. Главный конюший перестарался, желая угодить своему хану. Завтра ты сможешь подойти к Шаху.

– Очень на это надеюсь, - проворчала я.

Таймаз негромко рассмеялся. Затем покрепче прижал к себе и зарылся лицом мне в волосы.

– Мне пора уходить, - прошептал он.

– Это же мой сон, значит, тебе торопиться некуда, - резонно ответила я.

– Иногда и сны не зависят от воли тех, кому снятся, - улыбнулся повелитель.
– Тебе хочется, чтобы я остался?

Может это и сон, но я смутилась и спрятала лицо на груди хана, не желая отвечать. Он не настаивал, продолжая перебирать отросшие и ставшие более крупными кудри.

– Поцелуй меня еще раз.
– попросила я, все еще уткнувшись ему в грудь, от чего вышло глухо и едва понятно.

Хан чуть отстранился, приподнял мое пылающее лицо за подбородок и выполнил мою просьбу, вкладывая в свой поцелуй столько нежности, что я начала задыхаться и тихо застонала, обвивая его шею руками. Это ведь всего лишь сон...

– Кан сказал, что целовать женщину позор, - сказала я, пытаясь прийти в себя.

– Разве не становится мужчина рабом у ног своей женщины?
– ответил Таймаз с улыбкой, выделяя слово - своей.

– Меня назвали "солнце гарема", - хихикнула я.

– Ты солнце души моей, которое зажгло огонь в сердце одним взглядом синих, как небо, глаз, - ответил Таймаз, и я замолчала, ошеломленная его словами. Он немного помолчал, задумавшись о чем-то.
– Тебе пора спать, Солнышко, а меня ждут дела, - наконец, произнес он.

– Но я ведь и так сплю, - улыбнулась я, укоризненно качая головой.
– А ты мне снишься.

– Этому сну пора заканчиваться, - хан коснулся губами уголка моего рта.

– А завтра приснишься?
– спросила я с надеждой.

– Позови, и я приду, - Таймаз ненадолго приник к моим губам.
– Только позови, солнце души моей...

Я порывисто села на постели и огляделась. Я была в гаремных покоях, а за окном царила глубокая ночь. Я упала обратно на подушку, спеша снова уснуть, чтобы продолжить такой волшебный сон. Уже засыпая, подумала, что губы горят, будто их только что целовали, и улыбнулась.

– Доброе утро, госпожа, - услышала я, сквозь сон.