– Вы не считаете, что должны извиниться перед сторонниками Барнета?

Джек еще раз открыто улыбнулся.

– А я это уже сделал, Уолтер. Вчера днем я лично принес извинения Флер ван Ренссэйлер.

Он улыбнулся еще шире и посмотрел прямо в камеру. «Скушай это, Флер!» – подумал он.

– И как вы относитесь к тому, что Грег Хартманн наконец выдвинут от партии?

Джек смотрел в камеру и чувствовал, как его улыбка леденеет.

– Думаю, – осторожно проговорил он, – что я облажался столько раз, что не могу ничему радоваться, Уолтер.

Кронкайт вставил в ухо наушник, секунду послушал, а потом посмотрел на Джека и сказал:

– Мне сообщили, что кандидат сейчас начнет выступление. Спасибо вам, Джек. А сейчас мы дадим слово Дэну Разеру и Бобу Шейферу.

Красная лампочка на камере погасла. Толпа орала и свистела, вскочив с мест.

Джеку было очень жаль, что он не может радостно кричать вместе с остальными.

Несколько секунд Тахион не мог сориентироваться, а потом увидел транспарант Калифорнии и понял, где оказался. Сцена корабельным носом выдавалась в переполненный зал. На ней рядами стояли знаменитые и власть имущие. Он клещами стиснул плечо какого-то репортера, заставляя посторониться.

– Эй, ж…! Поосторожнее.

– Уйди, – рыкнул Тахион, проталкиваясь мимо и ввинчиваясь в толпу. Он искал место, откуда у него будет хороший вид на сцену.

– БУДУЩИЙ ПРЕЗИДЕНТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ… – Тахион наконец начал слышать происходящее, – …ГРЕГ ХАРТМАНН!

Пятнадцатитысячный зал взорвался. Оркестр грянул «Звезды и полосы навсегда». Приветственные крики, улюлюканье, свист. Вниз поплыли воздушные шарики, разлетавшиеся в стороны под отчаянными взмахами хартманновских плакатов. Тахион содрогнулся от звукового удара и близости такой массы людей.

Его ноющие глаза устремились на сцену. Грег широко улыбается и машет рукой, держа за руку Джексона. Эллен, бледная и осунувшаяся, сидит рядом с ним в кресле-каталке и улыбается. Внезапно Тахион осознал то, что было до сих пор какими-то дополнительными сведениями. На восьмидесяти процентах присутствующих были надеты маски. То, что было всего лишь безнадежным предприятием, теперь стало неосуществимым. Ему никак не удастся своевременно отыскать Джеймса Спектора и помешать убийству.

Он плакал, а вокруг орала толпа.

– …Будущий президент Соединенных Штатов Грег Хартманн!

В зале толпа пришла в неистовство. Зелено-золотые плакаты Хартманна раскачивались под звуки оркестра. С потолка на радостно кричащих делегатов сыпались воздушные шарики.

Кукольник чуть ли не кончил. Скопившиеся за долгую неделю эмоции выплескивались одним бурным торжеством, и сила этого потока была просто сногсшибательной. Грег снял клоунскую маску и шагнул к кафедре, победно вскинув руки. В ответ неслись яростные вопли, шум стоял просто оглушительный. Ему пришлось криком подзывать к себе Джесси. Они сцепили руки, вскинули их вверх, демонстрируя собравшимся, – и приветственные крики еще усилились, заглушая оркестр и сотрясая зал.

Это было великолепно. Это был настоящий экстаз.

Овация длилась несколько долгих минут. Грег снова помахал, поднял руки и кивнул. Заметив Джека наверху в кабинке Си-би-эс с Кронкайтом, он адресовал им улыбку и продемонстрировал большой палец. Он поцеловал Эллен, сидевшую в кресле-каталке на заднем плане. Он широко ухмыльнулся Девону, Логану, всем остальным. И он знал, что под своими масками они ответно ему улыбаются.

«Мы справились! – Кукольник был опьянен всеобщим обожанием. – Все наше, нам принадлежит все!»

Грег мог только беспомощно ухмыляться, соглашаясь. «Все наше».

Когда зал наконец чуть утих, он шагнул к кафедре. Он посмотрел на набитый людьми амфитеатр, на собравшуюся внизу плотную толпу. Многие были в масках, как и те, кто стоял на сцене.

– Спасибо вам, всем до одного, – проговорил он хрипло, и они снова взревели. Он поднял руки, и крики стали тише. Было очень приятно иметь над ними такую власть. – Эта борьба была самой упорной в моей жизни, – продолжил он, – но мы с Эллен не отчаивались. Мы доверяли вашему разуму – и вы оправдали это доверие.

В зале началось скандирование.

– Хартманн! Хартманн! – Водяной вал, поток – он увлек их всех. – Хартманн! Хартманн!

Грег покачал головой с наигранным смущением, купаясь в эмоциях и широко улыбаясь залу.

– Хартманн! Хартманн!

И улыбка неожиданно застыла у него на лице. Каким-то образом Маки оказался в передних рядах, ухмыляясь вместе со всеми: горбатый паренек, почти мужчина, одетый в черное и кожу. У Грега по спине пробежал озноб.

«Не страшно, – пробормотал Кукольник у него в голове, – все нормально. Я с ним справлюсь».