— Она прекращалась уже дважды, — отрывисто сказал полковник.

— Пятнадцать минут тишины, только одиночные выстрелы из винтовок и пистолетов.

— Понял, — произнес Петр Захарович и дал отбой.

Комбриг встал и скрестил металлические пальцы. Окружающее до странности напомнило события двухлетней давности, когда аэродесантный батальон так же держал оборону против превосходящих сил врага, только далеко, в чужой стране. Тогда Зимников потерял почти весь батальон и собственные руки. Во что теперь обойдется схватка?

Полковник подумал о том, что могут означать одиночные выстрелы после боя и скрипнул зубами. Взглянул на мутное солнце, царапнувшее землю бордовым боком, на окрасившиеся красным тучи, плывущие по темнеющему небу, похожие на клочья грязной ваты, остающиеся после операций в медсанбатах.

— Не успели, твари, — тихонько сказал он. — Не успели. А завтра посмотрим, у кого яйца крепче.

Зазвонил полевой телефон. Томас, не отрываясь от вороха бумаг, не глядя на стоящего перед ним человека в черной форме, поднял трубку. Эбонит, прижатый к уху, показался очень холодным и неприятно скользким.

— Генерал Фрикке? — для проформы спросил генерал дер панцертруппен.

— Так точно, — с умеренной бодростью отозвался Томас. — Я весь внимание.

Одновременно нобиль указал карандашом на стул, молчаливо предлагая сесть командиру боевой группы панцерпионеров.

— Мне стало известно, что вы проявили… странную нерешительность во вчерашнем бою, — голос в трубке был сух и деловит.

— Если кто-то еще смог за несколько часов уничтожить вражескую дивизию, я с удовольствием поучусь у него, — как только его действия подверглись завуалированной критике, Томас привычно перешел в наступление, но быстро сообразил, что здесь и сейчас это неуместно. — Что же касается последующих событий, — продолжил он, стараясь добавить в голос больше корректности и доброжелательности. — Такой порядок действий диктовала диспозиция боя.

— Вы провели блестящий дебют, но… — командующий группой армий сделал ощутимую паузу, в которой буквально читалось «испугались», Томас скрипнул зубами, но молчал, терпеливо ожидая продолжения. — Остановились перед вражеским батальоном?

— Любой риск должен иметь обусловленные пределы, — терпеливо разъяснил Фрикке. Он уже привык, что окружающие зачастую воспринимают его как сумасшедшего берсерка и очень удивляются, когда нобиль неожиданно демонстрирует осторожность и расчетливость. — С введением в бой батальонной группы и новой русской бригады диспозиция чрезмерно усложнилась. Особенно учитывая, что в тылу остались неподавленные очаги сопротивления, а с флангов начинают давить те, до кого мы не добрались. В таких условиях я предпочитаю решать задачи последовательно, максимально концентрируясь на каждой, а не пытаться поймать всех зайцев сразу. Я укрепил «бутылочное горлышко» прорыва приданными подкреплениями, подавил остатки сопротивления, уничтожил батальонную группу. Теперь можно решить вопрос с бригадой.

— Обойдите ее, — в голосе генерала читалась решимость и почти приказ, но в то же время прослеживались и тончайшие нотки вопросительности.

— Если вы отдадите прямой приказ, я так и сделаю, — церемонно отозвался Томас. — Но в сложившихся условиях это было бы… поспешно и неразумно. Я подставлю под удар тыл, и окажусь под угрозой фланкирующего огня. Оставлять в тылу моторизованную бригаду — безумие, а потратить на связывание ее боем полк или даже два… Учитывая, что у меня за спиной нет существенных резервов, это недопустимо.

— Резервов не ждите, — сказал, как отрезал, генерал. — По крайней мере, в ближайшие сутки. Но я многого ожидаю от вас, даже с учетом скромных наличных сил. Вы уверены в правильности выбранной стратегии?

«Пустой вопрос, трата времени», захотелось ответить Фрикке, но он сдержался.

— Да, — коротко ответил нобиль вслух, нетерпеливо постукивая карандашом по карте.

— Что ж, я доверяю вашему чутью и оценке обстановки на месте. Скоро к вам прибудет особый курьер, у него новый план и приказ относительно ваших действий после разгрома бригады. До связи.

Томас положил трубку, аппарат тихонько звякнул. Фрикке взглянул на черного человека перед собой.

— Разрешите, я ударю первым и смету их, — без лишних предисловий начал тот. — Это наша работа, и техническое оснащение вполне позволяет протаранить оборону с первого удара.

— Нет, — отрезал Томас и, заметив тень неудовольствия на лице собеседника, решил немного развить тему. Все-таки «черные» панцерпионеры, будучи подчиненными нобилю, не стали от этого «ягерами», чьими жизнями Фрикке распоряжался подобно высшем божеству, не снисходя до объяснений. — Вы являетесь моим резервом на самый крайний случай, последним и решающим аргументом.

Он подумал секунд десять и решился высказать уже строго личные соображения, не подчиненному, а собрату по крови:

— Новые приказы и отсутствие подкреплений означают, что первичный план меняется. Ваши коллеги, похоже, все еще вязнут в обороне русских танкистов. Соответственно, и мы не можем страховать и дополнять продвижение, которого нет. Если посмотреть на карту и представить себя командующим, то я бы переориентировал дивизию на атаку вражеских коммуникаций. Скажем, вот здесь.

Серо-черное острие наточенного карандаша коснулось плотной бумаги, указуя на маленький квадратик с символами цистерны и снаряда, пронумерованный крошечной циферкой «8».