Откинув в сторону маскировочную сеть, полковник вдохнул ночной воздух. Небо утратило черноту, обретя серый оттенок, звезды померкли. Далеко на востоке что-то гремело и бухало, непохоже на артиллерию. Похоже, гроза, летная гроза. Дождевой фронт прошелся неподалеку, но сюда не добрался. С одной стороны это хорошо — отсыревшую землю трудно копать, да и медикам проще работать, когда раны не залеплены грязью. С другой — в сухом знойном воздухе, непривычно жарком для этих мест, будет трудно. Сражаться лучше в прохладе.

Впереди взмыла в воздух осветительная ракета. Их запускали мало, обе стороны больше надеялись на приборы ночного видения и инфракрасные прожекторы. Коротко прострекотал пулемет, дав очередь в десяток патронов, не больше. Это правильно, еще найдется, на что их потратить…

Зимников вернулся к столу, достал из кармана маленькую пластмассовую колбочку, вытряс на ладонь таблетку и, положив в рот, тщательно разжевал. Он до смерти не любил амфетамины, заменившие куда более доброжелательные к организму экстракты глубоководных водорослей. Но синтетическая химия была гораздо дешевле и «убойнее». Кто бы мог подумать, что важным средством поддержания боеготовности в масштабах фронта станут стимуляторы. Но без них никуда. Этой ночью в бригаде никто не спал. И ни один человек не заснет на протяжении дня, кроме тех, кому прикроет веки сама смерть.

Полковник еще раз посмотрел на карту, вдохнул поглубже, поправил капюшон комбинезона и антигазовую сумку на поясе. Если бы он планировал штурм, то уже отдал бы приказ готовиться к бою, чтобы захватить как можно больше светлого времени. А тот, на другой стороне, точно не глупее. Значит, начнется, если не с минуты на минуту, то в ближайший час точно.

— Господин инспектор.

С этими словами в дверях показался один из двух спутников Терентьева, исполняющих обязанности телохранителей и ликторов. Как подозревал Иван, пара должна была еще проследить, чтобы «попаданец» ни в коем случае не попал в руки противника. Но это как раз дело житейское и понятное.

— Да? — сумрачно ответил инспектор, отрываясь от коротенького списка ремонтных бригад, находящихся в его распоряжении. Дорожное полотно на некоторых участках пришло в полную негодность, и чтобы гонять тяжелогруженые автопоезда с прежней интенсивностью, нужно было аврально латать прорехи.

— Волнения, — коротко отрапортовал солдат. — Третий километр.

— Бунт? — уточнил Терентьев, быстро набрасывая распоряжения относительно ремонтных работ на чистом клочке бумаги.

— Пока нет. Но скоро станет. Они боятся химии и огня.

Иван шепотом выругался.

«Семерки» не могли перерезать снабжение Первой Бронеармии, но очень старались до предела затруднить его. Их авиация изрядно «подустала», но дороги постоянно подвергались ракетным и артиллерийским обстрелам. Работала в основном дальнобойная артиллерия калибром 210 мм, забрасывающая в тыл подкалиберные снаряды с донными газогенераторами.

Снарядов было немного, существенной опасности они пока не представляли, но на нервы действовали серьезно. Значительная часть начинялась фосфором и химической дрянью, но не полноценными БОВ, а слезогонной «чихалкой», проникающей сквозь фильтры противогазов. На обстрелянных фронтовиков это уже не действовало, но тыловики и шоферы постоянно паниковали, думая, что атакованы страшной боевой химией. Один зачихает, два дезертируют, три останутся, но впадут в невменяемое состояние. Терентьев ожидал, что рано или поздно, учитывая скверные, обрывочные вести с фронта, кто-то вполне может и взбунтоваться, но не думал, что это случится так скоро. Действовать нужно было срочно, пока зараза паники и неповиновения не расползлась по авторотам и полкам.

— Броневик готов? — спросил Иван.

— Да.

— Поехали, — подытожил инспектор. Терентьев уже сменил кожаный плащ на комбинезон химической защиты и ничем не отличался от обычного военного.

Схватка развернулась еще до рассвета, как только ночная тьма посерела, лишь намекая на грядущее утро. Все началось с авангардных боев, взаимного прощупывания, ударов и отходов — как в фехтовании, когда дуэлянты изучают друг друга перед настоящим боем.

Разведывательные дозоры и малые кампфгруппы ягеров устанавливали боевой контакт с передовой гвардейцев, максимально точно определяли начертание переднего края, расположение опорных пунктов взводов и рот, основные огневые средства, инженерное оборудование, в первую очередь минные поля. Пробовали взять с налету позиции, кажущиеся им наименее защищенными.

Гвардия огрызалась прицельным огнем, скрывая до поры свои возможности. Демонстрировала наскоро сделанные макеты техники там, где ее было в недостатке, скрывала артиллерию и бронетехнику там, где предполагалось упираться до последнего. Роты боевого охранения сбивали вражеские атаки, изредка коротко контратаковали, стараясь, впрочем, не ввязываться по возможности в схватки, когда «хватают за пряжку ремня», лицом к лицу.

Радиоэлектронная разведка изучала эфир, выпуская незримые щупальца, вылавливала обрывки переговоров и позывные. Здесь все имело значения — кто, когда, кому, что передал, частоты, позывные, координаты — все было важно.

Артиллерия — Бог Войны, и артиллеристы вели свою игру. Огневая разведка опиралась на оптику и зоркие глаза корректировщиков, укрывающихся на передовой, подобно снайперам, а так же на инструментальную звукометрическую разведку контрбатарейной борьбы. Шел тысяча девятьсот шестьдесят первый год, и обе стороны уже пользовались артиллерийскими РЛС. Сложные, громоздкие и капризные приборы засекали особо крупные снаряды тяжелой артиллерии и с помощью сопряженных функциометров вычисляли координаты огневой позиции.