– А что прикажете делать?! – вскочил я, в ярости взмахнув рукой и окропив землю кровью из открытой раны. – Дохнуть от голода?! Вы когда в последний раз заглядывали в кладовую?! Половина полок пустая! Если шурды узнали о нашем поселении, то теперь и про охоту можно забыть! Что делать?!

– Ты – предводитель! – в свою очередь сорвался на крик отец Флатис. – Если надо привезти зерно из дальнего поселения – пошли людей! Зачем лезешь сам?! За последние месяцы ты побывал везде – подземелья, леса, реки и водопады! Получил столько ран, сколько имперский солдат не получает за все время службы! Сколько еще удача будет улыбаться тебе?! Поверь, настанет момент, и стрелы шурдов или звериные клыки настигнут тебя! Что тогда случится с теми людьми, кто оказался здесь только из-за тебя?! Что?!

Замолкнув, священник последний раз ожег меня яростным взглядом, отвернулся и пробормотал:

– Решать тебе. Думай сам. А рука… рану я сейчас почищу, и через неделю вновь можешь отправляться в следующий поход.

Сдувшись, я обессилено опустился на лавку и замолк, глядя в пол. Ответить было нечего. Старик был абсолютно прав. Уже второй раз я отправлялся в дальнюю вылазку и успешно возвращался обратно относительно целым и невредимым. На этот раз я отделался легким испугом и несколькими ранами. В следующий раз удача может отвернуться от меня, и тогда мои люди вернутся обратно с хладным трупом на руках.

Подняв голову, я обратился к священнику:

– Отец Флатис… вы хоть раз в своей жизни ощутили себя на моем месте? Когда приходится ободряюще улыбаться ждущим от тебя чуда людям, а сам со страхом ждешь следующего дня… Когда каждый день охотники уходят за добычей, а ты не знаешь, вернутся они или навсегда сгинут в дебрях Диких Земель?.. Как я могу отправить людей в объятия смерти и спокойно ждать их возращения?

– Был ли я на твоем месте? Был… – глухо ответил священник, и я заметил, что его руки мелко дрожат. – Был… Бремя власти невыносимо тяжело, но кому-то приходится взвалить его на себя и принимать нелегкие решения. В тебе сосредоточены надежды людей, и нельзя попусту рисковать собой. Когда падешь ты, падут и они. Лишь вера в тебя придает им силы. Помни об этом.

– Я запомню ваши слова, – кивнул я и, желая поскорее сменить тему, указал на плечо: – Может, подлечите рану, а то на самом деле руку отрезать придется.

– Не придется, – хмыкнул священник, нагнувшись над Стефием и вливая ему в рот травяной настой. – В ране начиналось заражение, но кто-то ее хорошенько почистил. Осталось только сменить повязки и на время забыть о занятиях с мечом.

– Забыть о занятиях с мечом? – обрадованно переспросил я. – Святой отец, вы, главное, не забудьте это Рикару сказать – насчет занятий. А что с церковью?

– Растет как на дрожжах! – улыбнулся отец Флатис. – Богоугодное дело всегда быстро делается! Скоро крышу положим, а там и до первого молебна недалече!

Закончив давать Стефию лекарство, священник занялся моей рукой, и следующие десять минут мне было не до вопросов. Но все когда-нибудь кончается, и вскоре я с облегчением смотрел на плечо, скрытое под свежей повязкой. В довершение всего, отец Флатис вручил мне кружку, наполненную непонятной густой жидкостью бурого цвета, и велел выпить до дна. Подчинившись, я выпил все до последней капли и скривился от разлившейся во рту дикой горечи.

К счастью, в лечебницу зашел Рикар и сунул мне в руку кружку с вином, которую я с наслаждением сразу же ополовинил. Отец Флатис скорбно покачал головой, но промолчал.

Вслед за Рикаром зашли братья-мастера, Литас и самым последним робко появился Тезка, взглянул на мое перекошенное от горького лекарства лицо и, протянув ко мне руки, зачастил:

– Господин! Ну откуда мне было знать? Теперь-то что уж серчать? Не знал я!

– А? – все, что я смог сказать в ответ на столь бурное словоизвержение. – Что ты не знал?

– Что этот хмырь рыжебородый с вами пришел, – непонятно объяснил Тезка и смущенно присел на краешек скамьи. – Вы уж не серчайте, господин. Да и не сильно я ему врезал, недельку с синяком походит, а там и рассосется.

– Стоп! – не выдержал я. – Ничего не понимаю. Давай успокойся и расскажи по порядку. Что за рыжебородый хмырь, где ты его видел и почему ты его ударил.

– Да тут и рассказывать нечего, господин, – всплеснул руками хозяйственник. – Выхожу я, значит, из кладовой…

– Лучше сказать – выползаю я из логова, – заржал здоровяк, но, наткнувшись на мой взгляд, осекся. – Ладно, молчу, рассказывай давай.

– Выхожу я из кладовой, – начал с начала Тезка, – прихватил с собой корзинку с кореньями для кухни и иду себе спокойно, никого не трогаю. Тут смотрю – дверь отхожего места заскрипела и оттуда этот хмырь низкорослый высовывается. Глазища сверкают, мокрая борода колом торчит, лицо от грязи черное, вонь от него несусветная! Точь-в-точь как священники в проповедях бесовское отродье описывают! Я как увидал, так собственным глазам не поверил сначала! Все, думаю, не иначе геенна огненная под нами разверзлась, и бесы в гости пожаловали! А пояс с оружием, как на грех, в кладовой остался! Стою ни жив ни мертв, за лежанками схоронился! Бес не спеша так огляделся, в яму на языке своем бесовском что-то проблеял – вылазьте, мол, никого нету – и прямиком к кухне! Я за ним следом! Гляжу, он с первого стола кусок хлеба цап – и давай жрать, только крошки летят! Тут-то сердце мое и не выдержало! Подскочил к нему и кулаком в харю его наглую со всей мочи врезал! Откуда мне знать было, что это посланные вами гномы?! Я добро наше спасал, – закончил исповедь Тезка, виновато заглядывая мне в глаза.