— Удивительно забавная мысль, — сказала женщина, — и как это нам раньше не приходило в голову спать после обеда?

— Время от времени хорошие мысли приходят ко мне в голову, — сказал мужчина, — я на этот счет очень изобретателен.

— А я вредная, — сказала женщина, — и я тебя доконаю. И у двери нашего номера повесят мемориальную доску. Проснусь среди ночи и сотворю с тобой что-нибудь невероятное. Я бы сделала это ещё вчера, но мне, Джон, очень хотелось спать.

— Знаешь, Стефани, ты большая соня и поэтому совсем не опасная.

— Не обольщайся, Джон. Давай поторопим время и пусть побыстрее придет обед, — Стефани весело захохотала.

На мужчине и женщине были полосатые рыбацкие блузы и шорты, купленные в магазине рыболовных принадлежностей. Они оба сильно загорели, а пряди волос посветлели от солнца и морской воды. Окружающие принимали их за брата и сестру, пока они сами не сказали всем, что женаты. Им часто не верили, и Стефани это очень нравилось. Такую одежду она себе раньше никогда бы не позволила надеть.

Она, Стефани Харпер, богатейшая женщина континента, и вдруг шорты и вылинявшая рыбацкая блуза. Нет, такого она себе раньше позволить не могла. Наверное, с ней произошло что-то нереальное. Она очень сильно изменилась, и если бы ее сейчас встретил кто-нибудь из старых знакомых, то вряд ли бы узнал. А ведь ещё год назад — да какой там год! — два месяца назад скажи ей кто-нибудь, что с ней произойдут такие разительные перемены, Стефани расхохоталась бы и недоверчиво пожала плечами.

А теперь она порой сама себя не узнавала, глядя в зеркало. Она помолодела лет на пятнадцать, а может, это просто морской воздух, ежедневные купания, а самое главное, и Стефани это понимала, — это любовь. Любовь, которой она не знала прежде, которая проходила мимо нее.

В этом году мало кто носил рыбацкие блузы и Стефани была первой женщиной, отважившейся на это. Она сама выбрала одежду, и чтобы блузы стали мягче, выстирала их. И рабочая одежда рыбаков после стирки стала, действительно, мягче и красиво облегала ее крупную тяжелую грудь.

Да если бы кто-нибудь сказал Стефани, что она сама будет стирать свою одежду, она бы этому тоже очень сильно удивилась. Зачем ей, Стефани Харпер, заниматься стиркой? Ведь за нее это всегда делали другие.

Уже несколько дней она с Джоном жила в этом небольшом рыбацком городишке. В отеле не было даже казино, и Стефани чувствовала в своей душе спокойствие и уверенность.

Ей было очень хорошо с Джоном, и она каждый день благодарила судьбу за то, что она даровала ей встречу с ним, с этим странным человеком. Вроде бы нелюдимым, но очень наблюдательным. И вообще, Стефани не могла поверить, что у нее когда-нибудь в жизни будет такая встреча.

В Редбридже также не принято было носить шорты. И потому, когда мужчина и женщина отправлялись в город, Стефани приходилось надевать что-нибудь другое. Местные жители были очень приветливыми и почти не обращали на них внимания, и только местный священник не одобрял ее наряды. Но на воскресную мессу она надела юбку и кашемировый свитер с длинными рукавами, голову повязала шарфом.

В церкви Джон стоял позади вместе со всеми мужчинами. Они тогда жертвовали пять долларов, что по местным меркам было довольно большими деньгами. Священник принимал пожертвования сам.

— Я поднимусь к себе и буду писать письма, — сказала Стефани, встала, посмотрела на немолодого бармена, улыбнулась ему и вышла из бара.

— А вы собираетесь на рыбалку? — поинтересовался бармен, когда Джон окликнул его, чтобы расплатиться.

— Пожалуй. А какой сегодня прилив?

— Прилив просто замечательный, — ответил бармен, — если хотите, я дам вам наживку.

— Благодарю за услугу, но я надеюсь, что смогу раздобыть наживку по дороге.

— Возьмите мою, — принялся настаивать бармен, — это очень хорошая наживка.

— Ну хорошо, я согласен, но тогда вы пойдете со мной.

— Нет-нет, что вы, ведь я на работе. Попозже выйду взглянуть, как у вас получается. Снасти-то у вас есть?

— Да, в отеле.

— Так не забудьте зайти за наживкой, — бармен хотел было подняться в комнату и занести предложенную наживку, но потом передумал.

А Джон взял свою длинную складную удочку из бамбука и, не заходя к себе, вышел на залитую солнцем улицу. Миновал бар и пошел на мол, к ослепительно сверкавшей воде.