Джон просмотрел вырезки и стал читать длинное письмо. Оно было обнадеживающим и сдержанно-оптимистичным. Слишком рано было говорить о том насколько удачно прошла выставка и сколько картин будет куплено. Но, похоже, дела шли очень неплохо. Большинство рецензий из самых солидных газет были отличными. Конечно, как и во всяком деле, попадались и плохие. Но этого ведь и следовало ожидать. Джон ни на что другое и не рассчитывал.

В рецензиях были подчеркнуты фразы. Они как раз совпадали с мыслями самого художника. Многие из известных искусствоведов восторженно отзывались о третьей выставке Джона Кински.

Джон подпер голову кулаком, отодвинул в сторону бумаги и принялся пить холодное вино. Оно щекотало небо, легко глоталось. От него совсем не кружилась голова и не чувствовалось ни малейшего опьянения. Вино было чем-то похоже на местный пейзаж: такое же простое, легкое и бесхитростное.

Потом Джон вновь взял в руки письмо от торговца картинами и принялся читать дальше. Джон кивал головой, соглашаясь с мыслями своего торговца, немного сожалел, как и сам владелец агентства, что не может сказать больше о перспективах этой выставки и следующей. Он вообще опасался прогнозов. Но прогнозов опасался и сам Джон. Он прекрасно понимал, что предсказывать — это не очень хорошая примета. Самое главное — критики встретили выставку как нельзя лучше.

Рецензии и вправду превзошли все ожидания Джона. А впрочем, он сам может прочитать вырезки, которые прислал владелец агентства, и убедиться.

Владелец агентства выражал надежду, что Джон теперь счастлив и наслаждается всеми радостями жизни, просил передать наилучшие пожелания жене. Джон одолжил у официанта ручку и принялся умножать цифры, прикидывая, сколько он получит за проданные картины. Потом он сложил несколько чисел и сам себе улыбнулся.

Он задумался о перспективах своей второй выставки, ведь в мастерской в Сиднее осталось еще много картин, которых он никому не показывал. Правда, их видела Стефани, но она не очень разбиралась в искусстве, и ей нравилось все, что делает Джон. Она с восхищением прохаживалась по мастерской, ахала, хлопала в ладоши, подбегала к Джону, целовала его и восхищалась им. Она не уставала повторять:

— Джон, ведь ты гениальный художник. Я никогда не думала, что полюблю художника. Вообще, все люди искусства мне кажутся немного странными и замкнутыми.

— Да что ты, разве я такой? — спрашивал у Стефани Джон.

— Ты даже хуже! — восклицала Стефани.

— Хуже? Хуже чем ты нарисовала, по-моему, не может быть художника.

— Нет, Джон, ты просто замечательный, ты выдающийся, ты гениальный.

Стефани без устали хвалила Джона, и поэтому показывать ей свои картины ему делалось немного стыдно. И в последний раз, когда Стефани просила показать ей то, что он написал за последних несколько недель, Джон пожал плечами и соврал:

— Знаешь, я уже несколько недель ничего не делаю.

— Почему? — спросила Стефани.

— У меня творческий застой.

— У тебя? Я не верю.

— Почему? Ты мне не веришь?

— Да, я тебе не верю, Джон. Я вижу, как сверкают твои глаза, и посмотри на свои руки.

Джон посмотрел на свои перепачканные краской руки.

— А, это… Ты думаешь, что я писал? Я просто кое-что складывал и испачкался об одну еще свежую картину.

— Так, значит, есть свежие картины? Есть новые?

— Ну конечно же, — Джон подошел и развернул небольшой холст.

Стефани с изумлением смотрела на морской пейзаж.

Джон тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Он принялся читать рецензии и не заметил, что выпил уже всю бутылку вина. Он подозвал официанта. Тот услужливо подошел и принял заказ, а Джон, заодно отдал ему и ручку.

Он все еще продолжал читать, когда в кафе, с большой пачкой писем, вошла Стефани.

— А я и не знала, что прислали рецензии! — воскликнула она. — Покажи их мне, пожалуйста.

Официант принес большую бутыль вина и, ставя стаканы, заметил в руках женщины газетную вырезку с фотографией Джона Кински.

— О! — воскликнул официант. — Мистер Кински, оказывается, еще и художник?

— Да нет, в общем-то это так…

— Я так и знал, — сказал официант, — вы не только удачливый рыболов, но и очень известный человек!

— Да, — сказала Стефани за своего мужа, — можете взглянуть.

Официант осторожно взял в руки газету и просмотрел небольшую рецензию на выставку Джона Кински.

— Но ведь здесь мистер Кински одет совсем по-другому, — сказал официант.

— Почему? — спросил Джон.

— Здесь вы в черном костюме, у вас на шее бабочка, вы такой строгий…

— А, это все в прошлом, — ответил Джон.

— Почему в прошлом? Разве вы не будете больше никогда заниматься искусством?

— Не знаю, — Джон пожал плечами, — может быть, когда-нибудь и буду, но пока не настало время.

— Извините меня, все это очень интересно. А мэм тоже художник?

Стефани подняла голову от газетной вырезки и взглянула на официанта.