— Так это у тебя с тех пор такие ностальгические воспоминания?

— Да, с тех пор.

— Прекрасно. Я понимаю, что твой дом в Сиднее и твое знаменитое поместье — Эдем — это совсем другое. Это далеко не рыбацкие хижины с железными крышами.

— Почему? Если забраться на мансарду в моем поместье, то там тоже слышно, как стучит дождь по крыше.

Сейчас мужчина и женщина лежали и слушали шум моря. Женщина опустила голову на грудь мужчине, и он коснулся подбородком ее затылка. Потом она устроилась повыше и прижалась щекой к его щеке. Стефани поцеловала Джона, и он почувствовал прикосновение ее руки.

— Как хорошо, — сказала она в темноте, — как чудесно! Ты уверен, Джон, что ничего не хочешь?

— Не сейчас, Стефани, я замерз. Пожалуйста, обними меня и согрей.

— А я люблю, когда ты лежишь рядом такой холодный.

— Если ночами будет так холодно, нам придется спать в пижамах и завтракать в постели.

— Это просто дует ветер с океана, — сказала Стефани. — Послушай его. Нам просто кажется, что холодно, а на самом деле стоит жара.

Джон напряженно вслушивался в тишину, которую пробивали удары волн.

— Нам будет здесь хорошо с тобой, — сказал Джон. — Если хочешь, то можем пожить тут подольше.

— Может быть, — задумчиво произнесла Стефани. Мне тут хорошо, но это сейчас, а потом… Я никогда не знаю, что будет потом.

— Если тебе станет здесь плохо, — произнес Джон, — то мы уедем. Тут есть куда поехать — побережье большое.

— Хорошо, Джон, мы поживем тут пару дней, а потом посмотрим.

— Ладно, Стефани, но если мы останемся, я хотел бы начать писать картину.

Стефани удивленно посмотрела на мужа:

— Но ведь здесь нет ни мольберта, ни красок, ни кистей, ни даже простого карандаша… Ты же ничего не взял с собой.

Джон поджал губы. Ему сделалось немного не по себе от того, что он проговорился о своих тайных мыслях. Ведь он давал зарок говорить со Стефани только о ней, о любви, о природе и не надоедать ей. Ведь, в конце концов, Стефани не говорила с ним о делах или о деньгах…

Стефани, чтобы как-то замять свою вину, сказала:

— Это будет чудесно, Джон, если ты снова начнешь писать, но ведь у тебя ничего с собой нет.

— Ничего страшного, все это можно купить.

Джон отвернулся от Стефани и посмотрел в черный прямоугольник окна.

— Завтра посмотрим, стоит ли здесь оставаться дольше, — Стефани прижалась к его щеке. — Ты сможешь работать в номере, если я уйду на пляж. А потом мы подыщем что-нибудь получше, что-нибудь похожее на твою мастерскую.

— Конечно, — кивнул головой Джон не поворачиваясь к жене.

— Джон, — Стефани принялась пальцами перебирать волосы на его голове, — не нужно беспокоиться за меня и думать обо мне специально. Потому что я люблю тебя и нас только двое в этом мире. Не думай обо мне, все должно получаться само собой. Ты должен немного больше любить самого себя, Джон, любить больше, чем меня.

Джон удивленно посмотрел на Стефани:

— Конечно, я же делаю так. Я люблю себя больше, чем тебя.

Стефани обняла Джона и прильнула к нему.

— Пожалуйста, поцелуй меня, — сказала она.

Джон поцеловал Стефани.

— Я ведь не сделала ничего плохого кроме того, чего могла не делать. Ты сам знаешь это.

— Конечно знаю. Я постараюсь вести себя так, чтобы не стеснить тебя, Стефани.

— Делай что хочешь, ни в чем не стесняй себя, мне это будет только приятно. Мне очень хорошо в последнее время. И знаешь почему, Джон?

— Догадываюсь.

— Мне хорошо, потому что я жертвую чем-то своим ради тебя. И мне приятно приносить в жертву свое время, свои мысли, свое тело.

Джон ничего не ответил и молча слушал, как в темноте обрушиваются на твердый мокрый песок пляжа тяжелые волны.

— Стефани, — вдруг резко сказал он, и женщина почувствовала, как напряглась его спина.

— Что? — она испуганно отпрянула от него.

Стефани почувствовала, что сейчас Джон скажет что-то другое, то, о чем они так долго молчали, о чем избегали говорить.

— Стефани, ты вспоминаешь Амаля?

Женщина некоторое время молчала.

— А откуда ты о нем знаешь?

— Ты сама говорила, но как-то вскользь.

— Да нет, Джон, я не говорила тебе о нем.

— Ну как же… Ты напрямую, конечно, не вспоминала, но по твоему голосу, когда ты обращаешься ко мне, я понимаю: ты помнишь его.

Стефани замолчала, убрав свою руку с плеча Джона.

— Зачем ты так?

— Но ты же сама говорила, что тебе приятно приносить жертвы…

— Конечно. Я вспоминаю его, — вздохнула Стефани. — Мы с ним были близки, но это было давно. У тебя же, Джон, тоже есть свои воспоминания, свои мысли, и было бы глупо делать вид, что у нас до встречи никого не было. У нас с ним никогда не было того, что есть сейчас с тобой.