Шрифт:
– Любопытно…
– Меня еще память ни разу не подводила.
«Что это за история с сумкой и портфелем, которые клали вместе, а нашли в разных ячейках? Выдумка Горелова, чтобы легче отделаться от потерпевших? А если нет? Выходит, кто-то специально перенес вещи в другую ячейку. Зачем? Чтобы потом взять. Но почему все цело?» Порываев проверил ячейки до угла отсека и теперь приближался к Денисову и потерпевшему по другой стороне ряда, ловко орудуя ключом-секреткой.
– …Вам не кажется подозрительным? Почему он подходил к нам, когда мы закрывали ячейку? Какая в этом была необходимость?
Денисов не ответил.
– Стойте! – неожиданно крикнула женщина. – Вот наши вещи! Сумка и чемодан!
Мужчина метнулся к ячейке:
– Они самые!
– Видите! – зашумел Горелов. – И ячейку-то правильно не запомнят! А все едут, едут… И шифр другой – четыре пятерки!
Потерпевший притих, он смущенно улыбался, пока жена проверяла вещи.
– Что это?! Я «молнию» застегнула до конца. Хорошо помню! Кинокамеры нет. Еще каких-то вещей… Хрусталя, баккара в серебре. Я его отдельно завертывала. Экспонометра…
– Испорченный был, искупался в Тыми прошлый год…
– …Духи. Ну и апельсины…
При упоминании об апельсинах механик нервно хрустнул нераспечатанной пачкой «Столичных».
– Вы лучше ищите! Если бы уж взяли, то все взяли, вместе с сумкой. Станет вам вор здесь с вещами располагаться, отбирать! Ждать, когда поймают! Он взял – и ходу!
«Надо вызывать следователя, давать ориентировки, – подумал Денисов, – как пишется „баккара“? С двумя „к“?»
1 января, 4 часа 20 минут
«Всем, всем. 31 декабря примерно в 21 час на Астраханском вокзале совершена кража вещей из автоматической камеры хранения. В числе похищенного – хрустальная ваза, баккара в серебре в виде чаши, закусочный прибор серебряный на восемь предметов, кинокамера „Кварц“, фотоэкспонометр „Ленинград“ – номера уточняются, флакон французских духов „Ле галон“ с изображением на этикетке парусного судна, деньги в сумме…
Прошу принять меры розыска преступников и похищенных вещей. Дежурный по отделу милиции на станции Москва-Астраханская.
Капитан милиции Сабодаш».
1 января, 4 часа 40 минут
Следователь и эксперт заканчивали составлять протокол осмотра, когда в отсеке камеры хранения появился майор Блохин. Старший инспектор был не один – позади держались двое похожих друг на друга мужчин – отец с сыном.
– Кажется, еще кража, – объявил Денисову Блохин, – ну и подежурили мы! Наверное, по благодарности отхватим. – Он протер пальцами стекла очков и пристально посмотрел на Денисова. – Набрали шифр, а ячейка не открывается.
Денисов отвел взгляд: Блохин мог «пересмотреть» кого угодно.
– Может, перепутали шифр? Или ячейку?
– Вряд ли.
В подтверждение его слов потерпевший-сын кивнул.
Следователь и эксперт из оперативной группы управления милиции подошли ближе, прислушиваясь к разговору.
– Нам пока не уходить? – спросил эксперт. – Заодно и эту ячейку осмотрим. – Ему явно не хотелось снова приезжать на Астраханский.
– Сейчас узнаем. Молодой человек! – крикнул Блохин Порываеву, видневшемуся в конце отсека. – Подойдите на минутку! – Блохин нервно передернул плечами – казалось, он так и не отогрелся за ночь. Полные, обросшие за ночь щеки старшего инспектора и особенно шея отливали с мороза лиловато-красным.
Дежурный подошел к ячейке. Дверца открылась под тревожный аккомпанемент зуммера: внутри оказался чемодан из свиной кожи, перетянутый толстыми ремнями.
– Не наш, – сказал молодой, сильный акцент выдавал в нем уроженца Прибалтики, – наш небольшой, новый. Мы его неделю назад купили в Каунасе.
– Когда вы клали вещи? – заученно спросил Блохин.
Потерпевшие перекинулись несколькими фразами.
– Отец говорит, что он клал чемодан утром тридцать первого. Он говорит еще, что здесь в это время было много людей, но отец надеется, что все будет в порядке, поскольку он аккуратно выполнил все предписания.
– Спросите, кого он подозревает из тех, кто находился в отсеке? – разговаривая, Блохин снимал и снова надевал свою шляпу. – Кто из них мог подсмотреть шифр?
– Он говорит, что не знает.
– Извините, – Денисов почувствовал неловкость, демонстрируя явное нетерпение, – на какой шифр была закрыта ячейка?
– Год своего рождения…
– А именно?
– Одна тысяча восемьсот девяносто два.
Все оглянулись на человека, который не подозревал, что речь идет о нем, и все время, пока находился у ячейки, оставался одинаково невозмутимым. Блохин снова разыскал Порываева, успевшего скрыться в лабиринте отсеков.