— И все-таки на погостъ?

— Все-таки на погостъ…

— Какъ, всхъ?

— Нтъ, какой и выздоровлъ… нельзя же безъ того!… Только самая малость.

— Тмъ и кончилось?

— Нтъ, посл пошла другая разборка: родственникамъ стали деньги выдавать за убитыхъ; а кого поранило, тмъ на вылечку, да и такъ на подмогу выдавали.

— Тоже въ больницу клали?

— И въ больницу клали, а все-таки денегъ давали; нельзя не дать.

— Какъ можно не дать?!… до той бды человкомъ былъ, а тутъ калкой сталъ.

— Тхъ денегъ и не заработаешь.

— Тхъ денегъ!… Не токма тхъ денегъ; душу свою не прокормишь!…

— Да, и не прокормишь…

— Тутъ-то, братцы мои, смху было! заговорилъ одинъ изъ чернорабочихъ при чугунк и пристани. — Тутъ было смху!.. разсказчикъ отъ одного воспоминанія и теперь расхохотался… — Приходятъ бабенка, продолжалъ онъ:- молоденькая бабенка. Такъ посмотрли въ книг. — „Теб говоритъ, слдуетъ сто рублей, — получай!“ — А баба-то: „Да разв я мужа куплю за сто рублей?“ — „Ты бабенка красивая, говорятъ ей: поторгуйся и дешевле добудешь!“ — Мы вс такъ и покатились со смху!… Мы смемся, а баба кричитъ!… Насъ еще больше смхъ разбираетъ, а баба больше кричать!… Насилу выпихнули ее за дверь!… сунули ей сто рублей да и выпихнули за дверь… Посл еще долю смялись: какъ кто скажетъ: „куплю за сто рублей мужа“ — вс такъ животики и надорвутъ со смху!…

— Изъ какихъ вы? спросилъ я разсказчика.

— Былъ-съ барскій, а теперь сталъ царскій! бойко и нахально отвчалъ тотъ.

— При какой должности состояли?

— Я былъ дворовый человкъ.

— При какой же должности?

— При конюшн конюхомъ… Куплю себ мужа за сто рублей! закончилъ онъ, и самъ себя наградилъ за свой разсказъ громкимъ и продолжительнымъ смхомъ.

Считаю нужнымъ прибавить, что изъ всхъ слушателей никто не раздлялъ смха двороваго человка, состоявшаго при конюшн конюхомъ.

Въ Царицынъ мы пріхали, какъ уже я прежде говорилъ, вмсто четырехъ часовъ — въ одиннадцатомъ. Мы отправились на почтовую станцію, ночь была очень темная и я на этотъ разъ не видалъ города.

Изъ Царицына до Астрахани сухимъ путемъ, говорятъ, дорога убійственная, а мн приходилось хать этой дорогой, но здсь меня счастье выручило: въ Царицын встртился со мной господинъ, который устроилъ такъ, что я могъ хать на пароход, и это тмъ трудне было, что съ верху не приходило еще ни одного парохода, а тотъ, который намъ попался, былъ „Волга“ — товарно-пассажирскій, пріхавшій изъ Астрахани, и возвращавшійся назадъ. Мн хотлось этому господину прислать, на память нашей встрчи, книжку, и я просилъ его вписать въ мою записную книжку свой адресъ; книжки записной у меня теперь нтъ, кому послать — не знаю: безъ вины передъ нимъ виноватъ!

Въ Царицын, не выходя со станціи, я пробылъ сутки: дожидались отхода парохода, на что одинъ изъ моихъ спутниковъ сильно негодовалъ. Какъ ни былъ онъ бережливъ, а не вши, какъ говорятъ, и попъ умретъ, то и ему надо было что-нибудь для обда купить; онъ отправился на базаръ, а мы съ его товарищемъ сли пить чай; къ намъ подслъ станціонный староста, я мы за чаемъ разговорились о здшней желзной дорог.

— Эта дорога — такая несчастная, говорилъ староста:- рдко хорошо продетъ.

— Отчего же такъ?

— Да вотъ до первой станціи отъ Царицына къ Калачу мсто жидкое.

— Укрпить надо! замтилъ мой спутникъ, прихлебывая съ блюдечка свой чай.

— Какъ укрпить?

— На то мастера есть!

— Ничего и мастера не подлаютъ; вотъ вы хали съ самимъ помощникомъ начальника; тоже офицеръ по дорожной части: въ Калачъ халъ — провалился, изъ Калача въ Царицынъ похалъ — тоже слъ! Никакъ нельзя мста укрпить!

— Смотрите, какую штуку купилъ! едва бормоталъ спутникъ, вернувшійся съ базара; онъ не могъ слова сказать, не столько отъ скорой ходьбы, сколько отъ радости.

— Какую?

— Смотрите!

Съ этими словами онъ торжественно развернулъ мокрое полотенце и показалъ намъ рыбу.

— Смотрите!

— Что заплатилъ? спросилъ его товарищъ.

— Пять копекъ, торжественно и какъ-то побдоносно отвчалъ онъ своему товарищу.

— Кажется, недорого, отвтилъ тотъ.

— Какая это рыба? спросилъ станціоннаго старосту спутникъ-покупатель, показывая рыбу.

— Вобла.

— Дешево купили?

— На пять копекъ, пожалуй, пятокъ купилъ бы другой! отвчалъ староста.

— Какъ?.. пятокъ?!.

— Да ты пойми. За пять копекъ люди покупаютъ пять воблъ сушоныхъ, совсмъ готовыхъ; а эта, что она стоитъ?!. Да ты подойди къ берегу: сколько хочешь, столько и бери! Вотъ что твоя рыба стоитъ!.. А то заплатилъ пять копекъ!.. Обманули.

— Что ты?

— Врное слово…

— Чортъ съ нею и совсмъ! забормоталъ покупатель: — чортъ съ ней съ проклятою.

— Съ рыбой? спросилъ я.

— Нтъ! съ торговкой!…

— То-то.

— Какъ она, проклятая, запросила пять копекъ, я и думаю: не ошиблась-ли торговка… сейчасъ за рыбу, досталъ пять копекъ, сунутъ ей въ руку, а самъ бжать… Думаю — вернетъ!