— Поспшу, — сказалъ я. — Но что-же это за сценическій конферансъ?

Онъ скривилъ ротъ и какъ-то фыркнулъ.

— Н-тъ-съ, батюшка, я этого вамъ не скажу-съ! Это тайна… секретъ до завтрашняго вечера. Это видите, моя идея собственная: никогда никто до меня придумать не могъ. И не спрашивайте, не скажу!.. Сюрпризъ будетъ публик; такъ и на афишахъ сказано — сценическій конферансъ — и больше ничего; эффектъ, надюсь, будетъ полный… Ну-съ, а теперь до свиданія… мн еще приготовиться надо.

Онъ поднялся, величественно кивнулъ мн головою и ушелъ.

Черезъ нсколько минутъ изъ его комнаты до меня донеслось какое-то завываніе его хриплаго голоса. Потомъ онъ вдругъ будто взвизгнулъ. Онъ читалъ что-то уже не своимъ, а пронзительнымъ, пискливымъ голосомъ. Потомъ опять хриплый басъ. Меня это почему-то раздражать стало. Я ушелъ въ паркъ и первое, что бросилось мн въ глаза: вокругъ всего курзала и на многихъ деревьяхъ расклеенныя огромныя розовыя, зеленыя и синія афиши, на которыхъ крупнйшими буквами было обозначено:

Къ курзал первое представленіе знаменитаго драматическаго артиста Лидина-Славскаго. Художественная новость, никогда еще до сихъ поръ не практиковавшаяся не только въ Россіи, но и во всемъ цивилизованномъ мір, даже въ Америк — сценическій конферансъ. Билеты можно получать въ буфет курзала.

Я отправился въ буфетъ и, заплативъ пять рублей, получилъ кресло перваго ряда.

Большая зала была приготовлена для представленія «знаменитаго драматическаго артиста», для его «сценическаго конферанса». Впрочемъ, приготовленій особенныхъ не потребовалось. Лидинъ-Славскій или не пожелалъ входить въ излишніе расходы, или ршилъ, что для его таланта не нужна обстановка, — какъ-бы то ни было, театральныхъ подмостковъ не существовало. Съ одной стороны залы были заперты двери, выходившія на балконъ, и отъ стны до стны протянута была на толстой веревк красная кумачная занавска, настолько невысокая, что скрывала отъ публики окна и двери только наполовину. Знакомые желтые внскіе стулья были разставлены тсными рядами. Первый-же рядъ, у самой занавски, состоялъ изъ откуда-то взятыхъ креселъ, весьма сомнительной крпости, и еще боле- сомнительной чистоты.

Когда я, въ восемь часовъ, вошелъ въ залу, публика была уже почти въ сбор. Вечеръ задался ненастный, втряный, то и дло накрапывалъ дождикъ. И эта погода, вроятно, значительно благопріятствовала сбору. Дв трети залы, особенно задніе ряды, оказались занятыми.

Я прошелъ къ своему креслу и очутился среди цвта — скаго общества. Но я не видлъ въ первую минуту всхъ этихъ кавалеровъ и дамъ, я видлъ только, черезъ два кресла отъ меня, прелестное лицо жены «знаменитаго» артиста. Она была все въ томъ-же скромномъ темномъ плать, въ которомъ я ее увидлъ въ первый разъ на балу, съ той-же красненькой ленточкой на ше. Она показалась мн очень блдной; глаза ея лихорадочно горли, ей было такъ неловко, такъ, видимо, тяжело въ этомъ кресл перваго ряда, среди обращенныхъ на нее со всхъ сторонъ взглядовъ.

Зачмъ она здсь! Ей лучше было-бы совсмъ не показываться, или быть гд-нибудь тамъ, за этой кумачной занавсью въ той гостиной, гд наврно находится теперь онъ, и откуда онъ долженъ выйти. Зачмъ она здсь? Наврно, это онъ ее заставилъ, какъ тогда, на балу, заставилъ ее танцовать… Она и теперь не осмлилась ослушаться, и сидитъ какъ на раскаленныхъ угольяхъ; а вокругъ нея нескромное перешоптываніе, враждебные взгляды, циничныя усмшки. Мн захотлось подойти къ ней, увести ее отсюда; но я не посмлъ даже ей поклониться, потому что она, встртясь съ моимъ взглядомъ, сдлала видъ, что меня не замчаетъ. Я постарался о ней не думать.

Къ это время въ заднихъ рядахъ стало выражаться нетерпніе. Кто-то изо всхъ силъ стучалъ палкой, чей-то густой басъ крикнулъ: «пора!» Два ресторанныхъ лакея, пробравшись между рядами публики, скрылись за занавсью и старались ее раздернуть, что, однако, никакъ имъ не удавалось. Наконецъ, нсколько человкъ зрителей пришли имъ на помощь, и кое-какъ удалось сдернуть занавсъ въ одну сторону. Теперь передъ зрителями была только одна толстая веревка.

Мн положительно въ первый разъ приходилось, во время представленія, оказаться на сцен; но, впрочемъ, никакимъ образомъ нельзя было назвать сценой то, что было предо мною. У дверей и оконъ, выходившихъ на балконъ, было поставлено нсколько кадочекъ, съ чахлыми миртами и олеандрами; на полу, въ двухъ шагахъ отъ перваго ряда, красовался старый персидскій коверъ, въ углу зачмъ-то поставили деревянную, выкрашенную въ зеленый цвтъ колонну и на ней бюстъ Пушкина. Вотъ и все.

Я не утерплъ — взглянулъ на Софи. Глаза ея были совсмъ закрыты, на лиц выражалось страданіе. Дворъ въ боковую гостиную отворилась — и передъ нами появился Лидинъ-Славскій. Что за фигура! Онъ былъ одтъ въ средневковый испанскій костюмъ съ громадными буфами на рукахъ и на бедрахъ. Его длинныя и сухія какъ жерди ноги были обтянуты въ трико лиловаго цвта, за плечами красовалась коротенькая епанча, съ боку шпага. Онъ оставилъ нетронутыми свои длинные вылзшіе волосы и только на лицо въ изобиліи насыпалъ пудры, такъ что оно окончательно превратилось въ маску. Нельзя выразить жалкаго комизма этой невозможной фигуры! И это тутъ, въ двухъ шагахъ отъ зрителей, при блдномъ боковомъ освщеніи лампъ…

Онъ въ нсколько громадныхъ шаговъ, будто на ходуляхъ, вышелъ на середину и величественно поклонился публик. Въ заднихъ рядахъ кто-то фыркнулъ, но впрочемъ тотчасъ же, то тамъ, то здсь, раздались нершительныя рукоплесканія. Артистъ помолился еще разъ и, весь какъ-то изогнувшись и положивъ лвую руку на эфесъ шпаги, а правой сдлавъ неопредленный жестъ, началъ, возвышая свой хриплый голосъ:

— Почтеннйшая публика! полагаю, что прочтя мои анонсы, изъ которыхъ вы узнали, что будете присутствовать въ первый разъ на сценическомъ конферанс, вы были изумлены, не зная и не понимая, что это такое! Да-съ, почтеннйшая публика, это нововведеніе, въ искусств, авторомъ котораго являюсь я. Сценическій конферансъ — это то же театральное представленіе, но только соотвтствующее цлямъ и задачамъ искусства. Представьте — дается пьеса, пьеса великаго драматурга. Что необходимо для того, чтобы знаменитое твореніе произвело должный эффектъ, запечатллось въ душ зрителя во всей своей неприкосновенности? Что для этого нужно?