— Докторъ пріхалъ! доложилъ лакей. Лежавшій посл сытнаго завтрака въ кресл-качалк и просматривавшій газеты хозяинъ дома Петръ Павловичъ Губастовъ, гд-то состоявшій по особымъ порученіямъ, чмъ-то у кого-то управлявшій и въ то же время засдающій директоромъ въ какомъ-то акціонерномъ правленіи, поднялся на ноги и сказалъ лакею: — Поди и доложи барын насчетъ доктора. — Да барыня съ ними уже въ гостиной. Губастовъ вышелъ въ гостиную. Тамъ уже сидлъ докторъ, нсколько мужиковатый бородачъ въ сертук, въ черной перчатк на лвой рук и въ золотыхъ очкахъ. Онъ поднялся съ мста, протянулъ хозяину руку и спросилъ: — Ну, что? Какъ вы? — Да все еще побаливаетъ, отвчалъ хозяинъ, держась правой рукой за правый бокъ. — Я даже самъ чувствую, какъ она вылзаетъ изъ-подъ ребра. — При гипереміи печени это всегда бываетъ. Но только я вамъ не совтую ее щупать. Чмъ больше вы ее щупаете, тмъ больше она будетъ вамъ казаться. Надо ждать весны. Наступитъ весна — въ Карлсбадъ, а теперь шьте поменьше. Главное, поменьше наваливайтесь на мучную пищу. Вина совсмъ пить не слдуетъ. — Я только рюмку водки и стаканчикъ бордо… — Вотъ водку-то именно и нужно совсмъ изъять изъ употребленія. Противъ краснаго вина я потому не говорю ни слова, что ужь у васъ организмъ привыкъ. Пейте лучше два стакана бордо и бросьте совсмъ водку. А главное, продолжайте держаться той діэты, которую я вамъ прописалъ. — Онъ, докторъ, васъ совсмъ не слушается. Онъ все стъ, и стъ съ страшнымъ аппетитомъ, жаловалась на мужа мадамъ Губастова. — Если вы, уважаемый Петръ Павловичъ, не будете слушаться моихъ совтовъ, то я брошу васъ лчить, сказалъ докторъ. — Онъ и кислое, и соленое… и даже съ особеннымъ какимъ-то желаніемъ набрасывается на вс пиканы. — Да вдь хочется, какъ-то по-дтски сказалъ Губастовъ. Докторъ смотрлъ на него въ упоръ. — Знаю, кивнулъ онъ головой. — Скажу боле. Къ кислому и соленому у васъ особое органическое стремленіе, но если вы не будете слушаться — я брошу васъ лчить. Такъ вы и знайте. — Да вдь вы и такъ, докторъ, не лчите. Если бы вы прописали какое-нибудь лкарство, то я сталъ бы принимать его аккуратно. — Зачмъ же я вамъ буду прописывать лкарство, если это совершенно безполезно. Да и нтъ отъ вашей болзни медикаментовъ. Ваша болзнь произошла отъ того, что у васъ приходъ организма не сходится съ расходомъ. Вотъ я и ограничиваю вашъ приходъ, предписывая вамъ діэту. Въ этомъ и заключается мое лченіе. Я васъ лчу діэтой. Лтомъ мы будемъ пить воды — это единственное лкарство, которое я признаю въ данномъ случа, - а теперь воды пить нельзя. Старайтесь спать меньше, длайте больше движенія, послобденный отдыхъ тоже бросьте. Ну, а вы, сударыня? Кажется, я вижу васъ въ полномъ здравь? обратился онъ къ мадамъ Губастовой. — Ахъ, нтъ, докторъ… Во-первыхъ, нервы… — Меньше капризничайте. Удерживайте себя, не давайте себ поблажки и нервы поправятся. Мадамъ Губастова нсколько опшила. — А я думала, что вы меня полчите, пробормотала она. — Да вдь это лченіе и есть, что я вамъ предписываю. — Кром того, у меня иногда по ночамъ безсонница. Я бы васъ попросила дать мн что-нибудь отъ этого, прописать. — Медикамента никакого не могу прописать, ибо это было бы шарлатанство съ моей стороны. Въ данномъ случа, я врагъ всякихъ наркотовъ. Все что я могу вамъ посовтовать отъ вашей, какъ мн кажется, воображаемой безсонницы — это вставать поутру пораньше, а если и это вамъ не поможетъ, то обтирайтесь на ночь сырымъ полотенцемъ. Ну, что дти? — Сейчасъ гувернантка ихъ приведетъ. Но я не знаю, докторъ… Вы какъ-то не врите въ болзни, сказала обидчивымъ тономъ мадамъ Губастова. — Очень врю-съ, уважаемая Ольга Семеновна, но только тогда, когда болзни на самомъ дл существуютъ, отвчалъ докторъ. Вошли дти въ сопровожденіи гувернантки. — Ну, что же? продолжалъ докторъ, смотря на нихъ. — Видъ бодрый, цвтъ лица хорошій. Здоровы? — Какъ возможно… Что вы, докторъ… Изъ-за дтей-то мы къ вамъ и посылали, сказала мадамъ Губастова. — У Волдемара вотъ уже второй день железа на шейк распухши. — Дайте-ка посмотрть… Да, немножко есть… Помажьте іодомъ. Іодъ у васъ есть отъ прошлаго раза выписанъ. — Я думаю, докторъ, не свинка ли это у него? — Какой вздоръ. Просто слегка надуло ему. Хотите, впрочемъ, такъ не мажьте іодомъ, а положите согрвательный компрессъ. — Онъ жалуется, что у него и горлышко болитъ. — А вотъ мы сейчасъ посмотримъ. Открой-ка ротикъ и скажи: а. Пустяки. Ничего у него нтъ въ горл. Это просто легкое отраженіе — вотъ ему и кажется, что у него болитъ горло. Ему кажется, а вы поддерживаете его. — Болитъ, докторъ, проговорилъ ребенокъ. — А ты терпи. — Неужели, докторъ, вы ему ничего не пропишете? не унималась мадамъ Губастова. — Безполезно. И даже не только что безполезно, но даже вредно. Зачмъ пріучать организмъ къ лкарствамъ, если этого не требуется. — Вы хоть бы что-нибудь… — А вамъ непремнно хочется аптеку награждать? Ничего не надо. — Вотъ у насъ тоже наша гувернантка все жалуется на головокруженіе. Выступила гувернантка. — Аппетитъ есть? Все въ порядк? задалъ вопросъ докторъ. — Да… Я совсмъ здорова, но только вотъ головокруженіе, сказала гувернантка, не первой уже молодости двушка. — Потомъ вотъ я васъ хотла спросить насчетъ лица. Все прыщики садятся. — Тоже приходъ не сходится съ расходомъ. Пейте больше холодной воды, побольше моціона. Сегодня можете взять небольшой пріемъ глауберовой соли. Гувернантка и дти удалились. — Пропишите, докторъ, ей что-нибудь, просила хозяйка. Что же я ей пропишу, если она нездорова избыткомъ здоровъя? — Нтъ, я къ тому, что вотъ лицо-то у ней не чисто. — Будетъ пить побольше холодной воды, и лицо очистится. Замужъ надо. Ищите ей жениха. Ну-съ… затмъ прощайте. Докторъ поднялся съ мста, распрощался и сталъ уходить. Мадамъ Губастова была недовольна. — Удивительно, какой невнимательный докторъ. Надо пригласить другого, сказала она. 1889
