— Твоя?

— Брата.

— Твой брат бывает в клубе на Морозовской?

Вместо ответа Егор схватил меня за плечи и заорал, как одержимый:

— Идиотка, тебе не надоело жизнью рисковать. Ты можешь понять, что если бы меня не было, если бы я опоздал хоть на минуту.

А потом он буквально впечатал меня в себя и крепко обнял.

— Э… Егор, ты отпустишь меня может? — вконец растерялась я. Ничего себе реакция. Не съедят, так задушат.

Ехали молча. Даже радио не включали. Только мотор урчал, как сытый кот. Мне хотелось задать вопросы, мучавшие меня, и уверена, он прекрасно знал на них ответы, вот только не знала, с чего начать. И эта странная реакция. Блин, я брежу или он… типа в меня того? Жесть. Нет, я, конечно, сама недавно рассматривала такую возможность. Он симпатичный, и загадочный, и спас меня. Но. Это неловко и странно.

— Кто эта девица?

Он промолчал, а я злиться начала. Надоело, что все молчат. Крыс молчит, тетя Нина вообще исчезла куда-то, в Интернете ничего нет, даже моя память и та, предательница. Надоело.

— Останови машину.

— Зачем?

— Останови машину, я сказала.

Подчинился. Я вышла. Воздух должен был помочь, остудить, но стало только хуже. Кричать захотелось или разбить эту чертову тачку. Но, я только сжала руки в кулаки и пошла по дороге. А ведь даже не знала, в какой части города нахожусь. Местность была совершенно незнакомой.

— Эль, не глупи. Садись в машину.

— Иди к черту.

— Эля.

— Что? Ты на мои вопросы отвечать не хочешь, тогда ты бесполезен. И ты ведь куда-то спешил.

В ответ он покачал головой, словно я какая-то истеричка и окончательно остановился. Вышел, схватил меня в охапку и затолкал в салон автомобиля. Для надежности двери заблокировал.

— Что ты себе позволяешь? — возмутилась я.

Ответа опять же не последовало, зато меня пристегнули ремнем безопасности и вдавили педаль в пол.

— Ты убить нас хочешь?

И опять тишина..

— Теперь понимаю, почему у тебя нет друзей.

— И почему же, по-твоему?

— Потому что ты всегда молчишь. Строишь из себя непонятно кого. Словно ты больше всех знаешь, и не считаешь нас людьми.

— А тебе не приходило в голову, что все наоборот. Это они люди. И да, я выше их, как и ты.

— Потому что я какая-то там искра?

— Не я должен тебе об этом говорить. И не сейчас.

— Хорошо, ты не хочешь говорить, кто я, но скажи хотя бы, кто ты такой? Почему та больная назвала тебя темным?

— Потому что это правда.

— Ты типа магией темной занимаешься? Чернокнижник?

— Вроде того.

— И что это значит? Ты служишь тьме?

— Я не просто служу тьме. Я воплощение зла, Эля.

— Но ты меня спас. Разве это зло?

— Ты ведь не знаешь, зачем я это сделал.

— Нет, не знаю. Но я знаю тебя. А еще я знаю, что с тобой, мне не страшно.

Я сказала, что думала, а он еще больше потемнел лицом, словно я сказала что-то крайне неприятное.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Я говорю только о том, что чувствую. А я чувствую что-то к тебе.

Он снова промолчал. Но я поняла, что и эти мои слова ему не понравились. Решила перевести разговор в более безопасное русло.

— Что ты делал в этом клубе?

— Я не следил за тобой, успокойся, хотя ваше эффектное появление пропустил разве что слепой. Кузнецова в этом своем платье. Жестко.

— Только не говори, что тебе не понравилось то, что ты увидел, — скептически хмыкнула я.

— Отчего же. Кузнецова весьма не дурна, для человека.

— И как презрительно ты это сказал. Словно мы второй сорт.

— Мы? Ты относишь себя к людям?

— Еще месяц назад я была человеком. Сейчас не уверена, но ничего плохого в этом не вижу.

— Зато другие видят. Увлечение человеком для таких, как мы табу. Запрет.

— Почему? Не ответишь?

— Уже поздно.

— Слабая отмазка.

— Может быть, но твои вопросы требуют очень детальных ответов. Ты не понимаешь… очень многого. Как и я.

— Ты не сказал нет.

— Не сказал, — ответил Егор.

За этим странным разговором мы незаметно подъехали к дому. Остановились. Он заглушил мотор и повернулся ко мне.

— Ты ведь не отстанешь?

— Я упертая, не заметил?

Он усмехнулся.

— Прежде чем отвечать, я должен сам кое-что выяснить. В понедельник, после школы.

— Ты дашь мне все ответы?

— Я отвечу… на то, что смогу, — уклончиво ответил он.

Егор заглушил мотор и проводил меня до подъезда. Странное у нас было прощание. Словно — это наше первое свидание, и оба не знаем, как попрощаться. Протянуть руку или поцеловать в щеку. Или просто кивнуть и сказать пока. И только сердце бьется гулко от страха и предвкушения. А вдруг поцелует?