Мы гуляли по пляжу, разговаривали, целовались, как самая обычная влюбленная парочка и даже устроили своеобразный пикник. Это Диреев подсуетился. Пока я с Йоди по волнам рассекала, он где-то раздобыл корзинку со всякой всячиной. Вот только одного мне на этом незапланированном свидании не хватало — кровати. Я уже научена горьким опытом ночевки на природе с жуками, муравьями и прочей бякой, правда, на берегу океана никакой живности не наблюдалось, зато песок был повсюду. Мерзкий, мерзкий песок. Когда я догадалась на него пожаловаться, мой любимый рассмеялся, махнул рукой и создал купол, защищающий нас от всего и от всех, а еще и матрас наколдовал, надувной.

— А кровать создать слабо? — поддела его я.

— Ну, у меня не такое богатое воображение, — ответил Диреев. Твою мне жалко.

— А твою?

— А моя, надеюсь, нам еще послужит долгие, долгие годы.

— Ух, какие у тебя планы.

— Грандиозные, — отозвался мой любимый и провел рукой по моей обнаженной спине. — На тебя у меня самые грандиозные планы.

В ответ я улыбнулась, наклонилась, поцеловала долго и страстно своего любимого мужчину и убежала купаться в море, голышом. Правда, так и не добежала, подхватили, уложили в океан, нагло расположились сверху и заставили забыть обо всем и обо всех, здесь были только мы вдвоем, океан, песок и звезды. Все как в старые добрые времена, только надеюсь, Хирон за нами не подглядывает, хотя пусть подглядывает и завидует моему большому и такому долгожданному счастью.

— Мам, ну как? — спросила я, кружась перед зеркалом. Сегодня 17 декабря, сегодня праздник Зимы и сегодня, а конкретно через три часа и сорок шесть, а нет, уже сорок пять минут все узнают, что я встречаюсь с Диреевым, и друзья, которые и так догадываются, и враги. А и пусть. Я так счастлива, так счастлива, ведь я жива, молода, неотразима в этом чудесном нежно-голубом платье, и меня ждет самый лучший мужчина на свете.

— Красиво, ты очень красивая, девочка моя, — растроганно ответила мама, и даже всплакнула. Какая же она у меня замечательная, пусть и не родная, но так любить, способна не каждая родная мать. Жаль, что Ева так и не смогла с ней познакомиться, уверена, они бы поладили, но в последний момент у нее нашлись важные дела, и наше знакомство пришлось перенести до лучших времен, теперь уже до нового года, если доживем, конечно. — А прическа? Думаешь, волосы поднять или так оставить?

— Думаю заколоть передние пряди, и еще одену вот это. Постой.

Я открыла небольшую, но довольно тяжелую шкатулку из оникса, и достала удивительную по красоте диадему, как у настоящей принцессы.

— Это мне Ева подарила, а еще сережки и колье в комплект. Как думаешь, не слишком будет?

— Я думаю, ты затмишь на этом балу всех.

— Мне не надо всех, лишь бы только одного покорить.

— Ты уже давно его покорила, дорогая. Правда, ему еще долго придется покорять нашего папу.

Дааа… эта скала так просто не поддается, впрочем, Диреев настойчивый и целеустремленный, справится. И я даже помогать не буду.

— Девочки мои, — заглянул в комнату папа, впечатлился и тоже вознамерился всплакнуть, но тут уж мама угнала его за фотоаппаратом. Я их понимаю, ведь выпускного у меня не было. После постыдных событий с суицидом и глубоким душевным кризисом, мне было не до школы. Все сдавала экстерном, какой уж тут выпускной. Зато сейчас родители оттянулись, закружили меня совсем своим вниманием. И так сядь, и там постой, и с папой обнимись и с мамой сфотографируйся, в общем, дурдом полный. Но родители это заслужили.

— Доченька, а может бабушкин кулон снять? Он не очень к платью подходит.

Я тоже об этом подумала, но не решилась. Это ведь мой талисман и средство связи с бабулей. Не то, чтобы я думала, что что-то должно пойти не так, но мало ли. А еще я решила надеть плетеный браслет Кира, не знаю, просто почувствовала, что так надо.

Сегодня вообще как-то тревожно было на душе. Вроде я на бал собралась, вроде счастлива, а нет-нет, да кольнет что-то в груди, предчувствие какое-то. И оно меня не обмануло.

Когда лимузин приехал, Крыс явился.

— Элька! — проорало это чудо природы на всю квартиру прямо с порога. Хорошо папа в этот момент пошел лимузин встречать, а мама… она ничего, побледнела слегка, вытаращилась на моего чокнутого хранителя и пошла за валерьянкой.

— Ты где пропадал, чучело? — спросила я, стиснув хвостатого в объятиях, да и пусть, что на платье ворсинки останутся, смахнем и забудем.

— Элька, я такое узнал… такое узнал.

— Лимузин приехал? — вошел в квартиру папа, прервав возлияния Крыса. — О, явился приблудный. И где пропадал-то?

Папа почесал моего хранителя за ухом, похлопал по макушке и нахмурился.

— Чудная традиция, лимузин присылает, а сам за девушкой не заезжает, у родителей разрешения не спрашивает. И что за молодежь пошла?

— Папуль, не бузи. Он занят очень.

— Вот-вот. И непонятно где и кем работает, вроде в органах, а в каких не говорит.

— Пап, он в особом отделе служит.

— Мент, тьфу. Угораздило же тебя, доча, связаться.

— Сердцу не прикажешь, — выдала я не безызвестную истину. — Пап, ты бы глянул, как там мама, а то она, кажется, перевозбудилась от эмоций. Как бы плохо не стало.