Договорить мне не дали весьма действенным и очень приятным занятием. Но я не поддавалась. Вот как представлю Вила, целующего моего уже почти мужа в… бррр. Жесть.

— А тебе с кем больше понравилось?

— О, я уже жалею, что вообще об этом заговорил, — простонал он. Но на этот раз я решила сжалиться над моим бедным, уставшим анваром, и даже позволила делать все, что захочет без всяких там связывающих заклятий.

Она заснула. А он не мог. Все смотрел и смотрел на нее, не отрывая глаз. На лицо, сияющее даже в темноте. Такое спокойное сейчас, почти детское. Но когда открывает глаза, то черты заостряются, и она взрослеет. Иногда, кажется, что на сотни лет, а иногда она дурачится, как ребенок. В ней было столько всего… и это все он любил. Сейчас сильнее, чем вчера, а завтра больше, чем сегодня.

Этот их маленький вечер очень многое изменил, разговор о таких простых вещах перевернул в нем что-то. Захотелось, чтобы всегда было так. Хорошо и спокойно, без вечной борьбы. Они оба от нее устали. Оба забыли, что на самом деле друг для друга значат. Для чего делают все это, для чего дышат и живут. Вот ради таких маленьких моментов единения. Ради глаз, в которых светится любовь, которые не хочется подводить больше, обижать, заставлять страдать. Он знал, что с ее характером и его, будет не просто. Но любовь, семья — это труд, каждодневный труд двоих. Не всегда есть страсть или вихрь эмоций, не всегда должен быть пожар в крови, рискуя спалить обоих. Иногда нужно остановиться. Оглядеться и понять, что если не будешь меняться, то можно потерять этот взгляд, светящийся любовью. А ему бы этого очень не хотелось.

Поэтому он встал, заходил по комнате и решил, что она никуда не поедет. Хочет остаться? Пусть остается. Он все-таки не просто анвар, он повелитель. Он может почти все. Так неужели он не сможет защитить ее? Тогда грош цена ему, как мужчине.

На Ауре было достаточно защиты от тьмы, но недостаточно от всего остального. Он надел халат, уселся за стол, зажег свечу и начал чертить самую совершенную защиту, на которую был способен сейчас. Пока еще на бумаге, но скоро… уже к утру он станет немного спокойнее. Больше ничто не сможет ей навредить. И все же об одной мелочи он забыл. Она больше не была одна.

И все же я решила не рисковать и предоставить мужчинам самим разбираться со своими проблемами. В конце концов, я не настолько самоуверенная.

Когда мы прощались, расставаясь на площадке туров, мне вдруг вспомнился тот день, когда вот так же я уезжала шесть лет назад. И поежилась. Не хотелось бы мне как тогда исчезнуть уже навсегда.

— Ты точно уверена. Я бы мог…

— Точно. Постараюсь в опасные авантюры не ввязываться и вести себя прилично.

— Так я тебе и поверил, — вздохнул он и обнял так крепко, как только мог, — Если почувствуешь хоть малейшую угрозу, ты знаешь что делать.

— Да знаю я, знаю. О себе позаботься. И о мальчике. Он хоть и храбрится, а сам еще совсем зеленый. И хватит на меня так смотреть, словно я смертельно больна. Со мной все будет хорошо. В школе Гаара мне ничего не грозит. Там же защиты понавешано больше, чем в Адеоне. К тому же там Эльвира.

— Ты меня успокаиваешь или себя? — хмыкнул он.

— Иди уже.

— Иду.

Ага, идет он, как же. А из объятий не выпускает. Ну и пусть. Меня так уж точно все устраивает. Зато не устраивает наших провожатых, да и Жанна уже заморозилась на ветру. А вот Гвин просто счастлива, как пятилетний ребенок. Сейчас ее сознание находилось как раз на этом уровне. Интересно, а что будет, когда она достигнет стадии полового созревания? Бррр. Объяснять Всевидящей, откуда берутся дети, я не собираюсь. Но особенно бесил полный ехидства взгляд Эйнара. Вот только сейчас у меня был свой туз в рукаве.

Я в последний раз поцеловала своего анвара и со вздохом отступила, а когда мимо Эйна проходила по плечу похлопала.

— Не завидуй, тебя это тоже ждет, лет эдак через пятнадцать.

Он аж задохнулся от возмущения.

— И учти. Мы, побратимы, верные. И того же ждем от своего избранника. Так что придется забыть тебе, дорогой, о всех своих десяти любовницах. Интересно, а у тебя там за эти годы ничего не отсохнет, нет?

— Лети уже, куда летела, — прошипел близкий к убийству родственничек.

— Ты уж побереги себя. Водички там попей, на святые источники слетай. А то, вырастет твоя Лена и поймет — на черта ей сдался такой старик.

— Эй, брат, если она сейчас же не исчезнет, ты рискуешь остаться почти вдовцом повторно.

— Ой, ой. Смотри, что это?

— Где?

— Да вон внизу, под тобой.

Все слаженно посмотрели вниз, даже туры.

— Песок. Из тебя уже песочек сыплется, дедуля.

— Я тебя сейчас придушу, — окончательно рассвирепел друг, а я взвизгнула и бросилась за спину какому-то анвару из числа подчиненных Зака.