Как месячно и бело на дорогах,Что смертной тенью мерит мой двойник.Меж тем как сам я, тайный ученик,Дивясь, брожу в Изидиных чертогах.И мнится, здешний, я лежу на дрогах,Уставя к небу мертвый, острый лик:И черных коней водит проводникПустынных гор в оснеженных отрогах.И, движась рядом, поезд теневойПо белизне проходит снеговой;Не вычерчен из мрака лишь вожатый,Как будто, сквозь него струясь, лунаЛучи слила с зарею розоватой,И правит путь Пресветлая Жена.
8
Худую кровлю треплет ветр, и гулокЖелеза лязг и стон из полутьмы.Пустырь окрест под пеленой зимы,И кладбище сугробов – переулок.Час неурочный полночь для прогулокПо городу, где, мнится, дух чумыПрошел, и жизнь пустой своей тюрьмыВ потайный схоронилась закоулок.До хижины я ноги доволок,Сквозь утлые чьи стены дует вьюга,Но где укрыт от стужи уголок.Тепло в черте магического круга;На очаге клокочет котелок,И светит Агни, как улыбка друга.
9
Твое именованье – Сиротство,Зима, Зима! Твой скорбный строй – унылость.Удел – богов глухонемых немилость.Твой лик – с устами сжатыми вдовство.Там, в вышних ночи, славы торжество,Превыспренних бесплотных легкокрылость.Безвестье тут, беспамятство, застылость,А в недрах – Солнца, Солнца рождество!Меж пальцев алавастровых лампадаПсихеи зябкой теплится едва.Алмазами играет синева.Грозя, висит хрустальная громада.Под кров спасайся, где трещат дрова,Жизнь темная, от звездных копий хлада!
10
Бездомных, боже, приюти! НораПотребна земнородным и берлогаГлубокая. В тепло глухого логаИ зверя гонит зимняя пора.Не гордых сил привольная игра —За огонек востепленный тревогаВ себе и в милом ближнем – столь убогаЖизнь и любовь. Но все душа бодра.Согрето тело пламенем крылатым,Руном одето мягким и косматым,В зверином лике весел человек, —Скользит на лыжах, правит бег олений.Кто искру высек, – сам себя рассекНа плоть и дух – два мира вожделений.
11
Далече ухнет в поле ветр ночнойИ теплым вихрем, буйный, налетает:Не с островов ли гость, где обитаетНа запад солнца взятых сонм родной?Довременной бушует он весной,Острог зимы в его дыханье тает.И сторожким копытом конь пытаетНа тонкой переправе лед речной.Февральские плывут в созвездьяхРыбы, Могильные лучом пронзают глыбы,Волнуют притяженьем область душ.Закон их своенравен, свычай шалый:Вчера все стыло в злобе лютых стуж, —Синеет в пятнах дол наутро талый.
12
То жизнь – иль сон предутренний, когдаСвежеет воздух, остужая ложе,Озноб крылатый крадется по кожеИ строит сновиденье царство льда?Обманчива явлений череда:Где морок, где существенность, о боже?И явь и греза – не одно ль и то же?Ты – бытие; но нет к тебе следа.Любовь – не призрак лживый: верю, чаю!..Но и в мечтанье сонном я люблю,Дрожу за милых, стражду, жду, встречаю...В ночь зимнюю пасхальный звон ловлю,Стучусь в гроба и мертвых тороплю,Пока себя в гробу не примечаю.
Декабрь 1919 – февраль 1920
Римские сонеты
1
Вновь, арок древних верный пилигрим,В мой поздний час вечерним «Аvе, Rоmа» [9]Приветствую, как свод родного дома,Тебя, скитаний пристань, вечный Рим.Мы Трою предков пламени дарим;Дробятся оси колесниц меж громаИ фурий мирового ипподрома:Ты, царь путей, глядишь, как мы горим.И ты пылал и восставал из пепла,И памятливая голубизнаТвоих небес глубоких не ослепла.И помнит в ласке золотого сна,Твой вратарь кипарис, как Троя крепла,Когда лежала Троя сожжена.
9
Приветствую тебя, о Рим (лат.).
2
Держа коней строптивых под уздцы,Могучи пылом солнечной отвагиИ наготою олимпийской наги,Вперед ступили братья-близнецы.Соратники квиритов и гонцыС полей победы, у Ютурнской влаги,Неузнаны, явились (помнят саги)На стогнах Рима боги-пришлецы.И в нем остались до скончины мира.И юношей огромных два кумираНе сдвинулись тысячелетья с мест.И там стоят, где стали изначала, —Шести холмам, синеющим окрест,Светить звездой с вершины Квиринала.
