Профессор Копп не знал, конечно, что значит этот запрет для автора «Мертвых душ».

Медик еще раз взглянул на истомленное лицо случайного пациента и заключил осмотр ободрительной улыбкой.

– Все будет хорошо!

В августе в Остенде можно было каждый день видеть приезжего, медленно прогуливавшегося по морской плотине. Он не заводил никаких знакомств. Подле него не было никого из близких. Иногда он останавливался и, сняв шляпу, с удовольствием подставлял голову ветру. Ветер шевелил его длинные волосы, ниспадавшие почти до плеч. Так мог он стоять очень долго, нисколько не жалея летящих часов. Ему и в самом деле было некуда девать свое время.

Обещали приехать в Остенде графини Виельгорские, а уехали в Дувр. Гоголь готов был ринуться за ними, – не все ли равно, где принимать морские ванны! Но этому порыву мешают самые прозаические препятствия. Во-первых, Николай Васильевич не переносит морской качки; во-вторых, в Дувре жизнь, говорят, вдвое дороже. Хорошо графиням Виельгорским, которые могут не считать расходов. У него же денег, как всегда, в обрез.

Гуляя у морского берега, Гоголь нередко устремляет взор вдаль, – может быть, туда, где находится Дувр. Если же и является его духовному взору Анна Виельгорская, никогда не думает он при этом о своей одинокой судьбе.

Обещала еще заехать в Остенде Александра Осиповна Смирнова, но некогда теперь ей тратить время на путешествия. Ее муж получил назначение губернатором в Калугу, и Александра Осиповна отправилась на родину.

Словом, надеялся Гоголь пожить в Остенде с людьми, близкими душе, а оказался один как перст. Нервические припадки измучили его вконец. Первые морские ванны не принесли никакого облегчения.

Случай, который кажется ему счастливым, а может быть даже ниспосланным богом, сталкивает его с графом Александром Петровичем Толстым.

Заграничные знакомые Гоголя все, как на подбор, принадлежат к русской знати. Все те же владетели дедовых имений и живой, крещеной собственности заполняют зарубежные курорты.

Граф Александр Петрович Толстой, проведя молодые годы на военной службе, стал позднее тверским губернатором, а потом военным губернатором Одессы. Он принадлежал к тем сановникам императора Николая I, которые с одинаковым убеждением верили в чудодейственную силу и кнута и молитвы, равно необходимых для народа. Православную церковь граф почитал одним из министерских департаментов, ничем не отличающимся от прочих департаментов государственной машины.

Собственные отношения с богом Александр Петрович строил, разумеется, иначе. Господу богу поручалась охрана графской души и всех земных благ и преимуществ, которыми по рождению был наделен Александр Петрович. Поскольку этим благам и преимуществам грозила извечная опасность от вольнодумцев и бунтующих мужиков, а охранять порядок даже всемогущему богу становилось все труднее, граф Толстой щедро платил вседержителю чтением акафистов, слушанием обеден и всенощных. Как ни были распространены в аристократических кругах мистические увлечения, Александр Петрович Толстой был первый среди ханжей, лицемеров и мракобесов.

На что же понадобилось автору «Мертвых душ» это чучело, насквозь пропахшее ладаном, обвешанное под элегантным сюртуком священными амулетами? Или явится в поэме еще одна мертвая душа, страшнее тех, что были показаны прежде? Если бы так!

Возобновив в Остенде знакомство с графом Толстым, Гоголь встрепенулся. Перед ним был русский сановник, знаток порядков управления, ныне отдыхающий от понесенных трудов. От кого же и набраться справок, необходимых для показа жизни в губернском городе Тьфуславле!

Автор «Мертвых душ» буквально впился в бывшего губернатора. Граф Толстой был куда более склонен поговорить с соотечественником, встреченным на чужбине, о благодати, почиющей на православной церкви, или о святых угодниках, явленных в богоизбранной России. А соотечественник настойчиво расспрашивал о делах и обязанностях, порученных губернатору. Его интересуют чрезвычайные происшествия, деятельность земского суда и уголовной палаты, рекрутские наборы, потом приказ общественного призрения, ведающий больницами и богадельнями, потом взаимоотношения губернатора с предводителем дворянства. Вопросам нет конца. Беседа затягивается; Гоголь тут же исписывает страницу за страницей в записной книжке.

Этакая удача! Автору «Мертвых душ» после окончания Нежинской гимназии никогда не приходилось жить ни в губернских, ни в уездных городах. Признайся читателям – кто поверит?

Гоголь спрашивает о губернских чинах, не подведомственных губернатору. Что делает прокурор – око закона? Верно ли, что ни одно дело не имеет исполнения без его пометки на бумагах?

Быстры, стремительны движения Гоголя. Все его силы обращены к будущему труду. Возродился автор – пойдет вперед поэма!

Морские ванны сулят ему, после первых неудач, чуть ли не полное исцеление.