Избиения и разрушения воспринимались как деяния символические. В июле 1525 года парижский чесальщик шерсти Жан Леклерк разбил статую Святой Девы. Начался период иконоборчества, выразившийся в разрушениях статуй, поджогах реликвариев и разбивании распятий. До 1560 года выступления иконоборцев приходились в основном на литургические праздники и часто воспринимались как провокационные. Борцы с идолами действовали в основном небольшими группами, состоявшими из наиболее яростных сторонников нового учения, хотевших заставить говорить о себе. Так, 4 июля 1560 года в Лиможе голову от статуи Святой Девы водрузили на позорный столб. Подобного рода символические казни производились довольно часто. Например, 18 августа в Труа во время душной жаркой ночи неизвестные забросали статую Святой Девы помоями, а на шею ей повесили дохлую кошку.

Некоторые устраивали акции среди бела дня; например, члены компаньонажа печатников города Лиона в июне 1551 года прошли по улицам города, распевая псалмы и осыпая оскорблениями духовенство. Лионские гугеноты зашли в своих оскорблениях конфессиональных противников так далеко, что тамошний пастор и даже сам Кальвин призвали их умерить пыл. В Абвиле в 1559 году солдаты Колиньи расхаживали по улицам в балахонах участников процессий. Возмущение католиков достигло такого накала, что Колиньи приказал солдатам прекратить насмешки над жителями города. 28 января 1560 (или 1561) года в Руане приговоренный к смерти еретик был освобожден группой гугенотов. Они ограбили оружейную лавку и напали на стражей порядка. Всю ночь напролет сторонники новой веры творили бесчинства, уничтожая изображения святых, кресты и церковную утварь.

В городах обстановка была настолько напряженной, что малейшее недоразумение могло повлечь за собой мятеж. В Пуатье в пасхальный понедельник 1559 года местный проповедник из якобинского монастыря, заметив вооруженного дворянина, стоя слушавшего его проповедь, решил, что тот намерен на него напасть, и натравил на него толпу. Прихожане набросились на дворянина и убили его. После этого в городе распространился слух, что в монастыре якобинцев убивают тех, «кто стоит за истинную веру». Тогда протестанты ворвались в монастырь, выгнали оттуда католиков, а потом стали осквернять изображения святых и крушить алтари.

Как отмечает Дени Крузе, во второй половине

1560 года акты насилия стали более жестокими и лучше организованными: на юго-западе, в Мюссида- не и в Лектуре, собрания протестантов проходили под охраной вооруженных людей, и власти не решались им препятствовать. Члены парламента города Бордо жаловались королю, что не могут справиться с гугенотами. Те часто нападали на конвои и отбивали у стражников своих единоверцев, осужденных на казнь или тюремное заключение. В Бержераке народ освободил протестанта-ювелира, а в Левиньяке и Марманде реформаты систематически поджигали церкви и монастыри. Все эти выступления предвещали великий взрыв иконоборчества.

Самая яростная борьба развернулась на юге Аквитании: так, в Монтиньяке, городке, расположенном на реке Везере, в начале 1561 года протестантские пасторы публично читали свои проповеди, а население без колебаний убивало католических священников и грабило церкви.

Первый этап иконоборчества сменился вторым, отмеченным наступательной политикой протестантов, выразившейся в оккупации приходов и насильственном введении протестантизма. В 1561 году в Монтобане они против воли муниципалитета организовали «без всяких суеверных обрядов» публичные похороны одного из своих собратьев. В марте 1561 года в Монпелье нимские сторонники Реформации заставили штаты Лангедока выслушать городского адвоката, выступавшего от их имени. Обличая современные нравы и католическую доктрину, адво-кат обратился с просьбой к королю предоставить протестантам свободу совести и передать в распоряжение общины храмы для публичного отправления протестантского культа.

Как пишет Дени Крузе, в публичных выступлениях протестанты призывали население «соблюдать евангельскую простоту и разбить золотого тельца» в каждом храме, иначе говоря, добровольно уничтожить «отталкивающие» изображения той Церкви, которую часто именовали «Вавилонской блудницей» и которая погрязла в грехах и коррупции. Во время казни реформат Жан Леклерк декламировал строку из псалма CXIII: «А их идолы — серебро и золото, дело рук человеческих».

По словам историка Оливье Кристена, вначале кальвинисты с недоверием относились к подобным методам борьбы, и только в середине XVI века протестантские общины во Франции стали открыто выражать свою солидарность с осквернителями храмов. Однако первые столкновения были спровоцированы католиками. Желая вывести еретиков на чистую воду, католики начали вести слежку за прохожими: они брали на заметку, например, тех, кто не выказал уважения к Святой Деве — не снял шляпу перед ее статуей на фасаде дома. Так было в Париже, в Тулузе, в Руане.

И, как следствие, чем больше католики превращали поклонение образам в идентификационный символ, чем больше устраивали процессий с хоругвями и крестами, тем большую ненависть они вызывали у протестантов. С развитием типографии стали появляться многочисленные агитационные картинки, возмущавшие тех, кто усматривал в культе святых покушение на дух Библии. Некоторые не очень щепетильные католики не гнушались фальсификацией чудес; в пример можно привести псевдоисцеления в Бурже в 1540 году, появление на лице статуи святого крови, оказавшейся кровью голубя. Но прежде чем прибывший на место «чуда» представитель правосудия разоблачал обман, народ самостоятельно выстраивался в процессию и шел штурмовать дома гугенотов.