– Не хочу думать об этом, – сказал он. – Мне ненавистна сама мысль, но, возможно, вы правы.

– Я уверена.

– Что вы собираетесь делать?

– Передать Питеру Фунгабере собранные доказательства.

– Он раздавит Сэма, – тихо произнес Крейг и мгновенно услышал ответ:

– Тунгата – воплощение зла, Крейг. Он расхититель!

– Он – мой друг!

– Он был вашим другом, – поправила его Сэлли-Энн. – Вы не знаете, кем он стал, вы не знаете, что произошло с ним в лесу. Война может изменить любого человека. А власть могла изменить его еще более радикально.

– Боже мой, как мне жаль.

– Пойдемте со мной к Питеру Фунгабере. Будьте рядом, когда я приведу свои доводы и доказательства против Тунгаты Зебива. – Сэлли-Энн легонько пожала его руку.

Крейг не совершил ошибку и не ответил на рукопожатие.

– Мне очень жаль, Крейг. – Она еще раз сжала его ладонь. – Правда жаль.

Она убрала свою руку.

Питер Фунгабера согласился встретиться с ними рано утром, и они вместе отправились к нему в дом на берегу Макилване.

Слуга проводил их в кабинет генерала – огромную практически пустую комнату, выходившую на озеро и раньше служившую бильярдной. Одну стену занимала огромная карта страны, испещренная разноцветными значками. Длинный стол под окнами был завален отчетами, сообщениями и парламентскими документами. В центре, не застеленного ковром, каменного пола стоял письменный стол из красного африканского тика.

Питер Фунгабера встал из-за стола, когда они вошли в комнату. Он был одет только в простую белую набедренную повязку. Кожа блестела, как отполированная, а под ней шевелились, словно живые кобры в мешке, тугие мышцы. Питер Фунгабера явно поддерживал себя в отличной форме, как и подобало настоящему воину.

– Прошу прощения за мой вид, – произнес он с улыбкой, – но я гораздо комфортнее чувствую себя настоящим африканцем.

Перед столом стояли низкие резные скамеечки из черного дерева.

– Я прикажу принести стулья, – предложил Питер. – Здесь редко бывают белые гости.

– Нет-нет. – Сэлли-Энн легко расположилась на скамеечке.

– Вы знаете, что я всегда рад вас видеть, но ровно в десять я должен быть в парламенте, – поторопил их Питер.

– Тогда я сразу перейду к делу, – сказала Сэлли-Энн. – Кажется, мы знаем имя главного браконьера.

Питер уже собирался сесть, но резко наклонился вперед, а взгляд его стал острым и требовательным.

– Ты говорил, что мне достаточно назвать только имя, и ты уничтожишь его, – напомнила Сэлли-Энн.

– Назови, – приказал он, но Сэлли-Энн назвала свои источники и объяснила выводы, как сделала это для Крейга. Питер Фунгабера выслушал ее молча, иногда он хмурился или задумчиво кивал, следя за ходом размышлений. Потом она сделала заключение – назвала последнее имя в списке.

– Товарищ министр Тунгата Зебив, – тихо повторил за Сэлли-Энн Питер Фунгабера и медленно опустился на стул. Взяв со стола хлыст, он принялся похлопывать им по ладони, глядя поверх головы Сэлли-Энн на висевшую на стене карту.

Молчание продолжалось долго. Первой не выдержала Сэлли-Энн:

– Итак?

Питер Фунгабера опустил взгляд на ее лицо.

– Вы заставляете меня брать из костра голыми руками самый горячий уголь. Вы уверены, что на ваш вывод не повлияло то, как обошелся товарищ Зебив с мистером Крейгом Меллоу?

– Нисколько, – тихо ответила Сэлли-Энн.

– Я так и думал. – Питер Фунгабера посмотрел на Крейга.

– Что скажешь?

– Он был моим другом и оказал мне большую услугу.

– Это было достаточно давно, – заметил Питер. – Теперь он объявил себя твоим врагом.

– Это не мешает мне по-прежнему испытывать к нему чувства любви и восхищения.

– И все же?..

– И все же я считаю, что Сэлли-Энн может быть права, – неохотно подтвердил Крейг.

Питер Фунгабера встал из-за стола и подошел к карте.

– Вся страна напоминает пчелиный улей, – произнес он, рассматривая разноцветные флажки. – Матабелы на грани восстания. Здесь! Здесь! Здесь! Их партизаны концентрируются в лесу! – Он постучал пальцем по карте. – Мы были вынуждены пресечь заговор их безответственных лидеров, целью которого являлось вооруженное восстание. Нкомо – в изгнании, два министра были арестованы по обвинению в измене. Тунгата Зебив – единственный матабел, оставшийся в кабинете. Он пользуется огромным уважением даже у представителей других племен, а матабелы просто боготворят его, считают единственным лидером. Если мы тронем его…

– Ты позволишь ему уйти! – воскликнула Сэлли-Энн. – Ему все сойдет с рук. В этом весь ваш социалистический рай. Один закон для народа, другой для…

– Замолчи, женщина, – приказал Фунгабера, и она повиновалась.

Он вернулся к столу.

– Я лишь объяснял вам возможные последствия поспешных действий. Арест Тунгаты Зебива может ввергнуть всю страну в хаос кровопролитной гражданской войны. Я не сказал, что не предприму никаких действий, но предприму я их, только получив окончательные доказательства и показания независимых свидетелей, непредвзятость которых будет безукоризненной. – Он не сводил глаз с карты. – Мир уже обвиняет нас в геноциде матабелов, хотя мы лишь поддерживаем власть закона и пытаемся определить правила сосуществования с этим воинственным и неуправляемым племенем. В данный момент Тунгата Зебив является единственным разумным умиротворяющим фактором, и мы не можем позволить себе лишиться его без достаточных оснований.