Еще один псих маячил в стороне. Онанировал.

В кабинке слева от двери сидел на корточках шизофреник из соседней палаты, вылавливал из унитаза экскременты, размазывал их по лицу и истошно верещал, время от времени спуская воду.

Женя устало опустился на пол рядом с умывальником.

Снова. Снова перед глазами безумным хороводом закружились сцены безупречно испоганенной прелюдии к жизни.

Его, худенького тринадцатилетнего пацаненка, избивает надравшийся в стельку папаша. Гаденыш стащил деньги из семейной копилки.

Отец сжимает армейский ремень. Один за другим хлесткие удары по костлявому телу подростка. На ссутулившейся спине багровеют полосы. Женя не плачет. Зажмурился, до крови прикусив губу.

Шумно вбегает перепуганная, растрепанная мать. Обхватила руки мужа, пытаясь защитить… Звонкий удар по лицу, из рассеченной щеки стекают струйки крови. Слегка протрезвевший алкаш, бормоча угрозы, уходит. Пить дальше.

Мама обнимает вздрагивающее тело сына.

«Сынок, все будет хорошо, все будет хорошо, обещаю…»

Осеннее утро, слякоть и мелкий дождь. Женя, спотыкаясь, убегает от горланящей и свистящей ватаги дворовой шпаны. Нести и отдавать деньги главарю местной банды он отказался. Добежав до угла строящегося дома, мальчик поскользнулся на подмерзшей луже.

Над ним – озлобленно ухмыляющиеся лица малолетних гопников.

– В яму, его, пацаны! В яму, б…ядь!

Усердно пиная ногами, зверята скидывают Женю в яму со строительным мусором и жидкой грязью.

– Хватит с него. Идем...

Два часа спустя. Подросток сидит на краю пустыря, размазывая по разбитому лицу слезы, вонючую жижу и кровь.

– Что с тобой, малыш?

Молодая мама остановилась напротив. Прогулочная коляска нежно-голубого цвета.

Женя молчит. Завороженно глядя на противоестественно светлое пятно на фоне мерзости окружающего, подходит ближе. И смотрит. На белой простыне, укрытый разноцветным одеяльцем, лежит младенец. Улыбается, протягивает крошечные ручки. Глаза большие, голубые, восторженно-любопытные.

Женя поднял окурок с пола, закурил.

Несколько раз затянувшись, вынул из кармана лезвие. Закатал рукав серой пижамы, обнажив костлявую руку. Сквозь бледную кожу, усыпанную шрамами и гематомами, просвечивались голубоватого цвета вены.

Евгений резко полоснул вдоль запястья. Еще и еще раз, глубже…

Психи, завершив гомосексуальный акт, с идиотскими смешками окружили истекающего кровью парня. Шизофреник на четвереньках выполз из кабинки, отправился пить воду из писсуара. Поглядывая на Женю, медленно облизывал ободок, щупал пальцами слив и приговаривал:

– Я буду двигать кровати. Я буду ходить за плинтусом. За плинтусом буду ходить и по облакам бегать, прыгать буду… Зоя потом придет… Когда придет, я ей яблоко подарю. Дереву не больно… Дерево Бога чувствует, по солнечным цветочкам пробегусь… Побегу…

Женя горел в предсмертном бреду.

«Правильно, все правильно. Такова логика мира. Живых хоронит, мертвых эксплуатирует… Думаешь – уйдешь сам…»

Потерял сознание. Кровь лилась ручьем по плитке, заполняла трещины на неровной поверхности грязного пола. Алые разводы придавали помещению какую-то кошмарную живописность. Пациенты взирали на все с нервно-веселым любопытством, на блаженных лицах застыло восторженное выражение.

Один за другим они стали на коленки рядом с телом Жени, аутично размазывая кровь и пробуя ее на вкус. Время от времени кто-нибудь из участников действа восхищенно мычал.

Больной, который до этого сидел, обнявшись с писсуаром, мелкими шажками подошел к мертвому, глядя на него с каким-то почти религиозным ужасом. Несмело протянул руку и с обрядовой экзальтацией погладил труп по голове.

Пациентов успокоили и развели по палатам, тело убрали, вымыли пол.

За окном психушки все то же. Урбанистическая порнография. Пустое поле, покосившаяся и потускневшая от времени церковь, строящиеся коттеджи новой белорусской олигархии. Изредка на разбитой дороге появлялись человеческие фигурки. Устало бредущая биомасса по звонку покидает рабочие места. Позади остался день, полный бездушного труда и рабовладельческих сношений.

Полина Питкевич «Сердцеед»

«Сердце надо беречь. И не только свое».

Эмиль Кроткий

Шел одиннадцатый час ночи. Я не торопился завершать свой поздний ужин. Деловито орудуя ножом и вилкой, я отрезал тонкий ломтик мяса, чинно клал в рот и очень долго не проглатывал – смаковал, прикрыв глаза и слушая убаюкивающее потрескивание пламени в камине.

В общем, наслаждался заслуженным отдыхом – день выдался на редкость суетливый и хлопотный. Было запланировано два свидания, а получилось три. Да и многое сегодня пошло не так, как было задумано. Крайне не люблю случайности, я – страшный педант и прагматик. И в этом, считаю, залог моего успеха.