Он и не замечает, как поглаживания счастья становятся все более мягкими и струящимися, как не замечает он и то, как они вдвоем начинают медленно растекаться водой по пустырю, как заполняют постепенно метр, два, три, сто, километр, пять… Все это время счастье гладит его по руке, а Николай ждет спокойствия и ничего не замечает.

Так он и не заметил, как они со счастьем стали целым морем. Спокойным, прекрасным и счастливым морем, которому обрадовались горожане, а рыжий доктор даже специально купил себе пляжный зонтик, под которым еще много лет лежал и любовался тем, как все здорово вышло.

Женя Клецкин «Брутальный курьер»

– Поздравляем Вас! Вы приняты! Приступаете к работе завтра!

Крэ офигел, услышав эти слова от улыбчивого Босса. Крэ никак не ожидал, что выиграет это дело, ведь в последний месяц его истинного поиска, когда, он отказался от всего самого разумного – от жены, приносящего нехилый заработок последнего места службы, семейного, измызганного соседями счастья. В последний месяц ему, попросту говоря, не везло. Он сломал ногу, вернее, так специально сказал, чтобы уйти и отказаться от всего на свете. Покинуть бесившую его сумятицу, осознание того, что он занимается не своим делом и любит не тех людей.

Несмотря на безупречное, без промахов стреляющее в самый центр мишени резюме, Крэ везде отказывали. Причем во многих случаях ему даже не звонили. Он хотел стать наемным художником, писать рассказы для школьных журналов, быть волонтером в детских домах и хосписах, администрировать оперный форум, фотографировать выставки породистых черепах. Одним словом, иметь кучу свободного времени, низкооплачиваемое, но нестремное занятие. Крэ необходимо было сорваться с цепи, вылезти во двор из обветшалой будки, выпрыгнуть из батута, из беличьего колеса, творить, молиться на соблазнительных женщин, уйти в себя. Но всюду категоричные отказы, мучительные недели, закрутившие Мужчину в табачную трубочку, скрутившие его в кокон из куриного пуха, согнавшие его в яму, сжижая в раковый гной.

Вы приняты! Приступайте.

Крэ с детства мечтал стать курьером. Пешим безумцем, поглощенным при бессмысленной ходьбе только своими мыслями. Старцем с берестяной грамотой, гончим скоморохом с графской депешей, голым скороходом с папирусными свертками под мышкой, беглым каторжником с дипломатом, несущимся на встречу конца дня. Здесь привлекает, скорее всего, не свобода и преданность самому себе, а ярый соблазн не успеть, неправильно выполнить задание, ошибиться, нарушить ритм, сбиться с тщательно составленного, выверенного до статистической точности маршрута.

Его привлекал не заработок – такая работа скорее для студента, чем для разменявшего коррозийный четвертак века Крэ. Деньжатами тут особо не разживешься, но чем черт не шутит. Волка ноги кормят…

Босс развалился в уютном офисном кресле и пыхтел жирнющей сигарой – символом очага, надежности, богатства.

Крэ на сто процентов был уверен: его приняли вовсе не из-за резюме, а из-за вопроса, к которому он все-таки подготовился, придя на интервью в Корпорацию.

– Скажите, пожалуйста, – обратился советник директора по коммерческим вопросам (копия Управляющего, копия без сигары), – чего Вы хотите достичь? Какой определенной или заоблачной цели? Интересно ли вам будет работать в нашей Корпорации? Или же Вы настроены трудиться обычным курьером?

– Я хочу саморазвиваться в Корпорации и достигнуть наивысшего карьерного пика! – ответил Крэ Лапкин.

Изуверский блеф заставил его на миг оробеть зимним воробышком. На улице веяло смертельным шиком. Метель царствовала над городом вторые сутки, и, если бы не очередное собеседование, заставившее кандидата выползти на круги белого ада, будущий курьер самостоятельно растворился бы в лютой, суровой погоде.

Советник довольно кивнул. А через час Крэ сидел на стульчике перед Управляющим Корпорации.

ВЫ ПРИНЯТЫ! ПРИСТУПАЙТЕ!

У Крэ согрелись ноги от этой фразы. Он был доволен собой. Несомненно. Довольство самообманом. Глупым решением. Нырком в стужу и бездну новой профессии.

На следующее утро Крэ одолела невиданная экзаменационная паника. Экзема сбора, лихорадка подготовки. Казалось, самое сложное – подготовиться к интервью. Спалить утюгом последние приличные черные брюки, выпросить у соседа желтый недурственный джемпер, остатками воска начистить калоши с карточной невидимой дыркой на пятке, явиться во время и блефовать. Ан нет!

О боги египетские! Хорошо выглядеть каждое мгновение! Для Крэ задача проблемнейшая в любом виде деятельности. Вся грязь, все говно, вся смегма, катышки, пятна, побелка, краска, козявки из носа, весь биологический мусор, непристойные частички Вселенной вечно прилипали к его телу, одежде, обуви и отрицательно заряженной карме. А что происходило с лицом Крэ по утрам! Даже в те редкие дни, когда он сидел дома, а не шлялся по барам с дружками-забулдосами, вечно зовущими, не отказывающими, угощающими. Даже не под влиянием алкоголя его лицо, вставая с первыми петухами, превращалось то в мятую газету, то в несвежую простынь, на которой перетрахалась дюжина пушистых шлюх, то в густонаселенную полосу после адского танца-смерча, то в КРАСНУЮ ДЫРУ ВОЛОСАТОЙ ЗАДНИЦЫ!