— Я даже и представить себе не мог, что ты выиграешь это дело, — извиняющимся тоном говорит мне ассистент Артура. — И потому ничего не заказал заблаговременно. Это все, что осталось в магазине.

— А почему бедный Питти не забрал свой торт? — спрашиваю я.

— Он закатил скандал и сказал, что клоуны уже устарели. Матери пришлось немедленно искать ему торт со Шреком.

Я убираю три свечки, которые никто не удосужился зажечь. Ладно. «С днем рождения, Питти!» — не такая уж плохая надпись. На торте могло быть написано «Счастливого пути», а я, как никогда, была близка к тому, чтобы эта вечеринка стала прощальной.

Артур неловко обнимает меня и произносит краткую речь на тему — как здорово работать со мной. Видимо, все прощено.

— Почему бы тебе сегодня не пойти домой пораньше? — предлагает он через пять минут, когда все расходятся по рабочим местам, держа в руках тарелки со сладким. Праздники в нашей фирме — скорее концепция, чем событие.

— Я могу и остаться, — отвечаю я.

— Иди. Ты отлично поработала. Прости, если я на тебя нажимал, — великодушно настаивает Артур.

Я ухожу, но, вернувшись в Чеддек, не знаю, чем заняться. В доме тихо; он кажется еще более пустым, чем всегда. Я переодеваюсь и брожу по комнатам в спортивных штанах, поочередно включая и выключая то телевизор, то радио, то магнитофон, то компьютер, то старые видеоигры Адама…

Если учесть, какое потрясающее у меня было утро, мне, наверное, полагалось бы сейчас торжествовать, но я тоскую. Сегодня я уже разговаривала с Кевином, но звоню ему снова, чтобы сказать еще раз, какой великий подвиг он совершил.

— Да уж, — довольно говорит он и, уже скромнее, добавляет: — Не надо меня благодарить. Для того и нужны друзья, детка!

— Друзья, которые наслаждаются обществом Анджелины Джоли, — смеюсь я.

Приехав на Виргин-Горда в поисках Кевина, я и подумать не могла, что благодаря ему сохраню за собой место и выиграю запутанный судебный процесс. Но как я успела убедиться, жизнь делает крутые виражи.

Повесив трубку, я чувствую себя еще более одинокой. Как приятно было бы отпраздновать с кем-нибудь сегодняшнюю победу! Я иду на кухню, открываю бутылку газировки, привезенной Биллом на Новый год, и делаю большой глоток. Мои поздравления.

Я задумчиво кручу бутылку в руках. На что это будет похоже, если в доме снова появится Билл? Даже представить себе не могу. Своей выходкой он стер все счастливые воспоминания нашей с ним жизни. С ним с первым я всегда делилась новостями, ибо знала: он на моей стороне. А потом у него появился еще кое-кто — Эшли.

Интуиция подсказывает мне, что желание Билла вернуться — случайный каприз. Они с Эшли расстались, и потому, как и предупреждала Беллини, он начал подумывать о том, чтобы снова войти в привычную колею. Старая бензопила, старый гараж, старый дом, старая жена. Что там моя подруга сказала насчет старой обуви? Она удобнее?

Кажется, сейчас я тоже могу себе это позволить. Я быстро набираю номер Билла, прежде чем успеваю раздумать. Он берет трубку, и я рассказываю ему о своем триумфе. Разумеется, он хохочет и поздравляет меня.

— Я был бы не прочь на это посмотреть, — говорит он.

— Да, на это стоило посмотреть, — отвечаю я и, сделав паузу, продолжаю: — Если ты завтра ничем не занят… Я бы хотела пройтись по магазинам и купить Эмили подарок ко дню рождения. Ты пойдешь со мной?

— Разумеется, — обрадованно откликается Билл. — Почему нет? Я не слишком силен в выборе подарков!

Утром я злюсь на себя. И о чем я думала? Я заезжаю в несколько мест — химчистка, телефонная служба, фруктовый магазин. Останавливаюсь возле французской булочной. Для поднятия духа съедаю шоколадный кекс. Когда дети были маленькими, я постоянно ворчала, что на заднем сиденье полно изюма. А теперь, когда они выросли, как мне объяснить появление в машине крошек?

— У тебя губы в шоколаде, — говорит Билл, когда мы встречаемся неподалеку от универмага «Эйберкромби». Он целует меня в щеку и замечает пакет из булочной. — Это мне?

— В общем, да. — Я протягиваю Биллу его любимое двухцветное печенье. Я специально его купила. Протоптавшись десять минут в очереди, я подумала, что будет глупо взять только кекс. Но сейчас я чувствую себя еще более глупо. Зачем я вообще что-то ему купила?

— Это много для меня значит, Хэлли, — говорит Билл и смотрит на печенье так, словно это Нобелевская премия.

— Не ищи в кондитерских изделиях глубокий смысл, — усмехаюсь я.

— Не буду. Но это здорово. — Он откусывает краешек. — А то, что ты здесь, просто великолепно.

Я не могу сдержать улыбку.

— Все в порядке. И вовсе не обязательно быть таким любезным.

— Это выходит само собой.

В магазине нас мгновенно оглушает громкая музыка. Полуобнаженный манекенщик в джинсах с низкой талией приветствует нас. Грудь у него смуглая и мускулистая, он поигрывает красиво обозначенными мышцами.