— Боже, какая же я плохая хозяйка. Пойду принесу сливочник, — говорю я и делаю шаг в сторону кухни.

Беллини ловит меня за руку.

— Я не люблю сливки. Не люблю молоко. Терпеть не могу коров. Сядь.

Я подчиняюсь.

— Почему ты не любишь коров? Индусы, например, им поклоняются. У меня есть соевое молоко, если тебе так больше нравится.

— Гадость. И прекрати уходить от ответа.

Я вздыхаю.

— Беллини, я готова все тебе рассказать. Но мне будет слишком больно.

— Нужно пережить эту боль еще раз, чтобы можно было двигаться дальше, — говорит она. Такое ощущение, что она прочла слишком много книг по самоанализу.

— Это устаревшая метода. Современные психологи стоят за отрицание.

— Когда они успели? — спрашивает Беллини.

— Наверное, когда страховые компании отказались оплачивать клиентам те месяцы, которые они провели в кабинете психолога.

— Так отрицание тебе помогает? — интересуется она.

— Не очень. — Я пожимаю плечами.

— Кто это был? Ты его действительно любила?

— Не то слово… — Я замолкаю и мысленно возвращаюсь к тем трем головокружительным месяцам. Дик. Его ум, обаяние и нежность буквально свели меня с ума, не говоря уже о его роскошном особняке в Нэшвилле и шикарных вечеринках. Мы чувствовали себя такими взрослыми, сидя на веранде и попивая джулеп. Он сделал мне предложение через неделю после того, как мы познакомились.

— Его звали Дик. Я думала, мы поженимся, — говорю я.

Беллини кивает:

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. У меня было девять или десять мужчин, за которых я собиралась замуж.

— Да, но в твоем случае дело не продвинулось дальше первого свидания.

Беллини делает гримасу.

— Ты так бесстрашно себя вела, когда Билл ушел. Так почему бы тебе не разыскать и этого, последнего?

Я смотрю в окно, в холодные серые сумерки.

— Он связан с Эмми.

— Твоей младшей сестрой, которая?..

— Да.

— Может быть, если ты с ним увидишься, тебе станет легче?

— Не знаю. Не уверена. Иногда, когда теряешь любовь, ты страдаешь. Но пока земля не треснет у тебя под ногами, ты даже представить себе не можешь, какой глубокой может быть чаша страдания.

Кошмар начинается снова. Спустя столько лет после нашего разрыва Дик снова возникает в моих снах, и я просыпаюсь с криком. Как будто, произнеся его имя вслух при Беллини, я выпустила демона на волю. Ночь за ночью Дик преследует меня, принимая обличье то Дон Жуана, то Сатаны; его зловещая тень гонится за мной. Однажды утром я пробуждаюсь, с трудом понимая, где я, вся в поту, иду к столу и достаю статью, вырезанную из «Таймс». Дик участвует в выборах в конгресс от штата Теннесси.

Дик борется за официальный пост? Ему должно быть стыдно вообще показываться на людях, не говоря уж об участии в предвыборной гонке. Я снова перечитываю эти несколько фраз. Конкуренция жесткая, но Дик Бенедикт догоняет своих противников. Если бы в этом мире существовала справедливость, Дик был бы уже на том свете. Я понимаю, почему никто и никогда не называл его Ричардом. Уменьшительное имя подходило ему куда больше; Хитрый Дик, Вредный Дик, Дик-Ловкач. Мне следовало бы заняться написанием лозунгов для его предвыборной кампании. Пусть избиратели знают, каков он на самом деле.

Я собираюсь лететь в Теннесси. Практически машинально сажусь в самолет, выхожу из аэропорта и еду в полузнакомую часть города. Через пару минут я стою в маленьком офисе, оклеенном полутораметровыми плакатами с изображением человека, которого я стараюсь изгнать из своей памяти. Зачем я сюда приехала? Руки у меня мокрые, сердце колотится.

Энергичная молодая женщина, принимающая посетителей в штаб-квартире Дика Бенедикта, при виде меня вскакивает.

— Здравствуйте, вы хотите записаться? — взволнованно спрашивает она.

— Нет, — говорю я, украдкой вытирая потные ладони о край свитера. — Я приехала из Нью-Йорка, чтобы повидаться с мистером Бенедиктом.

— А, нью-йоркские деньги! Мы уже давно пытаемся найти спонсоров за пределами нашего штата. Вы знаете Дональда Трампа?

— Да, — уверенно отвечаю я, припомнив, что двоюродная сестра свекрови Аманды работает где-то там. Можно сказать, мы близкие друзья.

— А вы не могли бы замолвить за нас словечко перед мистером Трампом?

— Только если вы немедленно позвоните мистеру Бенедикту и скажете, что здесь Хэлли Лоуренс.