— Он еще шутит, мерзавец! — прошипела Гладкая, а Крофт, не понимая ни слова по-русски, но услышав знакомое киношное имя, страшно возбудился и стал выкрикивать из-за спины Дедима угрозы.

Но в этот момент у сыщика зазвонил телефон. Будь это хоть сам президент, достать аппарат и ответить ему Димитриев никак не мог, потому крикнул террористу:

— Так ты отпускаешь американцев?

— Жду, когда ты дашь мне это сделать. Или хочешь поболтать со своими генералами по телефону? С интересом послушаю.

Дедим кивнул Люше, и они отошли в разные стороны, пропуская заложников. Первой к двери смело шагнула Марта Матвеевна. Сахарная шапочка волос в беспорядке вздымалась над маленькой подрагивающей головой, ажурные перчатки на пальцах с аккуратным маникюром разодрались, белоснежный кружевной воротничок съехал набок, но дух миллиардерши был неколебим. Она с вызовом тряхнула головой и, поравнявшись со своим бывшим телохранителем, надменно спросила с интонацией царицы, обращающейся к вассалу:

— Я бы хотела забрать свои личные вещи из кабинета ректора.

Грунов улыбнулся и, держа под прицелом особую заложницу, ответил учтиво:

— Боюсь, что сейчас на это нет времени. Вы сможете получить их позже. И, надеюсь, не из моих рук. У меня, Марта Матвеевна, на ближайшие лет двадцать пять собственные планы, не связанные с охраной.

— Идиот! — вздохнула, закатив глаза, бесстрашная миллиардерша. — Он еще что-то планирует.

Она махнула нетерпеливо рукой Алине Вятской, и девица, ссутулившись и вращая глазищами, шмыгнула к благодетельнице и схватила ее под руку. Так же поступил и Крофт. Держась за руки и оглядываясь на бандитов, они медленно пошли к лестнице.

— Пропустить! — тихо сказал Грунов в свой неприметный микрофон.

— А вы, мадам, не хотите отдать мне мой пистолетик и бежать отсюда сломя голову? — спросил нетерпеливо Грунов у Люши.

— Она хочет. Но если с этой женщиной что-то… — возвысил голос Дедим.

— Замолчите, Рэмбо, меня тошнит и от вашего голоса, и от звука вашего телефона. Так настырно может названивать только жена. Успокойте уж ее, — хмыкнул Пал-Пал, и вдруг глаза его загорелись. К нему пришла отличная идея! Она так вдохновила террориста, что он подмигнул сыну.

Телефон Дедима продолжал трезвонить. По-видимому, это действительно звонила измученная беспокойством Лана.

Люша подошла к двери, держа наизготовку на вытянутых руках «Макарова», и, встретившись взглядом с Труновым, произнесла дрожащими губами:

— Пока я не пересеку рамку, пистолет не дам.

Тот расхохотался:

— Будете стрелять в меня спиной?

— Я буду стрелять! — гаркнул Дед им.

— Отдай пистолет, — мягко сказал Трунов и вдруг мгновенным движением выбил его из рук сыщицы. Она вскрикнула, но террорист подхватил ее под локти и мягко подтолкнул к лестнице:

— А вы у меня будете Зоей Космодемьянской. Помощницей Рэмбо.

Фраза развеселила Виктора, он широко улыбнулся, но, встретив тяжелый взгляд Дедима, целящегося в него, вновь прижался к стене.

— А ты пока сиди тут. Думай о жизни. Или о смерти! — Пал-Пал так неожиданно захлопнул дверь в студию, что сыщик дернулся и чуть не выпустил очередь. Пока освобожденные пленники не покинули здание, стрелять в бандита Дедим никак не мог.

Через пару минут Люша — последняя из освобожденных — выбежала за ворота. «Вот теперь мы сможем потягаться…» — выдохнул детектив, отойдя от окна и дернув стул к маленькой нише у левой стены, где были навалены листы ватмана. Он сел, сжимая автомат, и почувствовал, что измотан до предела. Шаги за дверью давно стихли. Значит, Грунов с Виктором ушли, оставив его на время в покое, но наверняка под охраной молодого головореза. Так оно и было: к дверям, за которыми находился Димитриев, был приставлен фотомодельный «чужак». «Интересно, насколько растянется затишье?» — думал Дедим. Он был уверен, что Пал-Пал будет мстить. Для него дело чести и принципа уничтожить выскочку, нарушившего планы победоносного захвата московского бомонда. Достав айфон, сыщик набрал номер жены, которая, как и предполагал террорист, только что звонила в смятении мужу.

Не дав ей сказать ни слова, Денис бодро выпалил:

— Лань, я в порядке. В полном! Катю отпустили, будьте вместе. Звони ей на домашний, звони Ваньке. Я еще работаю…

— Какая работа?! Тебя убьют, Денис, убьют! — крикнула Лана, сдерживая рыдания.

— Что за ерунда? Я вне опасности, просто наблюдаю со стороны, выжидаю и анализирую. Ты что, забыла, что я уже давно кабинетный червь? Должен доделать свою аналитическую работу. Люблю тебя, до скорой!

— Я люблю тебя, Денька! И попробуй только погибнуть! — Лана все-таки разрыдалась.

Этого Дедим слышать не мог. И нужных слов утешения тоже подобрать не мог, потому отсоединился и в бессилии откинулся на стуле. И тут снизу раздался сухой хлопок «Макарова» и визг заложников.

В актовом зале Депутат — невысокий крепыш с лысой головой, которого можно было бы назвать образцовым заложником, покорным и тихим, — подойдя к окну (хоть это строго запрещалось Волками) и увидев, что освобожденные пленники бегут через двор к воротам, налился таким гневом, что, выкрикнув проклятие, бросился, спотыкаясь о щербатый паркет и раскиданные стулья, к выбитой двери. Аркан, караулящий выход, двинулся Депутату навстречу. Когда их разделяло не более семи шагов, Депутат остановился и, раскинув руки, с вызовом крикнул: