Шрифт:
Тушин фантазирует.>
* № 63 (рук. № 82. T. I, ч. 2, гл. XXI).
— Помилуйте, сударь, — говорил голос генерала, строгий и важный голос. — На что похоже, что батальону велено итти в хвосте колонны, а он обошел... я должен буду доложить о беспорядках, как вам угодно. — И генерал с адъютантами проезжали. Вслед за генералом из мрака выростал перед костром пехотный солдат [2234] и, закурив трубку у костра, высунув руки к огню и отворачивая лицо, присаживался на корточки.
2234
Зачеркнуто:тот самый Макатюк, который плясал,
— Ничего, ваше благородие? — говорил он, заметив [2235] Тушина и говоря ему ничеготолько потому, что он хотел, чтобы офицер ему сказал: «ничего, посушись».
— Вот отбился, ваше благородие, от роты и сам не знаю где. Бяда!
— Как же ты поднял? Вишь ловок.
— Не дерись, чорт! — послышались с другой стороны голоса двух солдат, и они, ругаясь и таща друг у друга что то из рук, прошли в свете костра.
— Эти немцы ловки, — говорил один офицер другому, — он за Амштетен поручика получил. Теперь увидишь, Анну дадут. [2236] Уж он... Э! огонек... Офицеры подошли. [2237] Солдат дал им место. [2238]
2235
Зач.:<офицера> юнкера
2236
На полях:Долохов, смеясь, рассказывает. «Разве не всё равно», думает Ростов.
2237
Зач.:Макатюк
2238
Зач.:Они поклонились Тимохину.
— Что не знаете, Подольский, 3-й батальон здесь или в деревне? — спросили офицеры.
— Не знаю.
— Братцы, хоть бы капельку водицы, — говорил раненный, подходя. — Ваше благородие, прикажите дать, что же, как собаке умирать. [2239]
Тушин велел дать воды раненному, он поплелся со стоном далее. Подошли два солдата, обнявшись. Один было пошатнулся и упал чуть не в огонь.
— Забрало, видно, — смеялся другой.
— Ваше благородие, огоньку в пехоту просят, — и солдаты, захватив горевшие сучья, красно светя, скрылись во мраке. [2240]
2239
Зач.:Артиллеристы дали.
2240
Зач.: <Брыков проходил мимо с фелдвебелем.> За Митиным подошел Тимохин. — Как же, братец ты мой, — говорил он, — бросил ротное имущество на дороге, ведь это нельзя так, ты поди, братец, отъищи.
За этими солдатами показались другие. Их было четверо. Они несли что-то.
— Кончился, так что ж его носить, — говорил один из солдат. Они на шинели несли тело.
— Ну, всё лучше к сторонке положить, — говорил другой голос, — нехорошо, затопчат.
— Что это вы несете? — спросил [2241] Тушин.
— Солдатик помер, ваше благородие, — отвечали несущие и скрывались. [2242]
— Сделайте милость, капитан, — обращался ротный командир к [2243] Тушину, — прикажите крошечку тронуть только орудие, нам проехать только, — говорил ротный командир. — Как же это, братец ты мой, — обратился он к фелдвебелю, шедшему подле него, — ротное имущество так бросать. Разве так можно. Ты поди, отъищи.
2241
Зачеркнуто:<беспокойно Ананьев> <Тушин> Ростов
2242
Зач.:Ананьев беспокойно встал и подошел посмотреть.
На шинели, с завалившейся рукой, в одной рубахе, без сапог (товарищи уже сняли с него) лежал Митин. Солдаты, несшие мертвого, из учтивости подвинулись к свету костра, чтобы офицер мог видеть. Лицо Митина было то же: тот же птичий носик, но и в этом лице было что то строгое и страшное.
2243
Зач.:<Тимохину> Ананьеву
Офицеры [2244] и солдат с повязанной головой подошли к костру. [2245] Один из офицеров рассказывал. [2246]
— Как я ударил на них, как крикнул. [2247] Нет, брат, плохи французы!
— Ну, будет хвастать, — сказал другой. [2248]
— Вот г-н Долохов так поработал, — сказал он, указывая на солдата.
— Да, теперь рассказов много будет, — сказал Долохов, — а там что то не видать было рассказчиков то самых.
2244
Зач.:мушкатерского полка, в котором служил <Брыков> Тимохин
2245
Зач.:и между ними был Долохов
2246
Зач.:про свои подвиги
2247
Зач.:сразу повалилось с полсотни
2248
Зач.:<Долохов скромничает. Кровь на шинели. Князь Андрей счастлив.> — Вот Долохов так поработал. Приснится ему гренадер этот.
— Два, — поправил Долохов. <— Ох, как я больно хватил его, — сказал он, от волнения ходя от костра и опять подходя.> Долохов видимо находился в волнении, которого он не мог утишить. Он ни минуты не стоял на месте. То скрывался во мраке, то опять подходил к костру. — Будут помнить французы, — говорил он.
— Хоть бы вы кровь обмыли со штыка, — сказал ему офицер.
— Ничего, пусть начальство видит, что трудился, — смеясь сказал Долохов, и смех его страшен показался Ананьеву. Они отошли.
— Да, ведь вы заколдованный какой то, — сказал офицер, робко смеясь. — Троих собственноручно заколол, — сказал офицер, указывая на Долохова.
— Когда я колол, так вас не видал, — сказал опять Долохов.
Офицер обиделся, но видимо не смел противуречить. Они замолчали. Ростов с удивлением смотрел на этого солдата, так говорившего с офицером и заколовшего трех французов. Лицо Долохова выражало страданье и злобу. У него была сморщена переносица, он хмурился и вздрагивал.
— Ребята, — обратился он к солдатам, — золотой за крышку водки, у кого есть. — Ему принесли водки. Он выпил, посидел у костра и ушел. [2249]
2249
На полях:Князь Андрей у костра с Ананьевым протежирует, но юнкер раздражает его французским языком. Он думает, что всё умерло, и раздражен в ту минуту, как кровь. Багратион подъезжает [1 неразобр.]
[2250] «Зачем они. Кто они? Что им еще нужно?» думал Ростов, чувствуя себя одиноким, ненужным и чуждым всему, что было вокруг него.
Над [2251] Ростовым [2252] висел на аршин всё тот же черный полог сырой, холодной ночи [2253] и со всех сторон замыкал небольшой круг света замирающего костра. [2254] Всё так же ныло плечо, отзываясь во всем теле, и всё так же безнадежно казалось будущее. «Ведь был же я когда то здоров и дома, среди близких и любимых». Перед огнем [2255] сидел один какой то солдатик, грел голое, худое, желтое тело [2256] и кашлял.
2250
Зачеркнуто:— Ваше благородие, — сказал 1-й №, дядя, подходя к Тимохину. — Юнкер гусар на лафете лежит, просит за лекарем сходить, руку править, прикажете я сбегаю?
— <Сходи.> <Тимохин>
Ананьев встал и пошел к лафету.
— Что вы к огню не пойдете?
— Двинуться не могу. Ооох! — послышался юношеский голос, почти детский и страдальческий.
— Вы тоже ранены верно? Вот кровь,— <Тимохин уже забыл про юнкера>, сказал Ананьев, прислонясь рукою к лафету и попав во что то мокрое.
— Нет, выломлена или вывихнута рука, <не знаю>, но боль ужасная.
— Отчего же кровь. Это кровь, — сказал Ананьев, поднося запачканный палец к глазам.
— Это офицер окровянил, что мы везли, — сказал артиллерист, и как будто предполагая, что он будет виноват в этой неисправности, старательно обтер лафет обшлагом шинели. Ананьев позволил солдату итти за лекарем, а сам вернулся к костру. Пехотные разобрались, солдаты разложили свой огонь и никто не подходил к полку.
2251
Зач.:<Тимохиным> <Ананьевым> Тушин заснул.
2252
На полях:Князь Андрей заминает впечатление о смерти Белкина.
2253
На полях:И князь Андрей видел смерть и страдания и устал. Т[ушин] облегчал его. Он было смягчился, но подъехал Багратион с наглым Жирковым и опять он — старый гордый человек.
Всё оболгали. Долохов водку пьет залпом.
Ростов о доме. Т[ушин] о смерти.
Багратион благодарит князя Андрея. Он холодно принимает, зная, что это относится не к нему, а к его связи с Кутузовым.
2254
Зач.:такой же черный мрак
2255
Зач.:спал Тушин и артиллеристы и
2256
Зач.:точно такое же живое тело, какие нынче, окровавленные и безжизненные, брошены там. Какое было красивое тело Белкина!
Со всех сторон слышен был гул голосов и треск сырых дров и близкие звуки переставляемых в грязи лошадиных ног. Во мраке не текла теперь черная река, а, как после бури, укладывалось и трепетало мрачное море. [2257] Ростов заснул на мгновение, но боль тотчас же разбудила его. В этот короткий промежуток сна он видел и всю свою московскую жизнь, и все гусарские воспоминания, и атаку нынешнего дня, и одно, одно ужасно тяжелое он видел и теперь чувствовал, это то, что Телянин своей маленькой, влажной ручкой держал его за плечо и неотступно давил его плечо. Он отнимал руку, отдалялся, но опять рука Телянина давила, давила, давила. «Коли бы он хоть на минуту оставил меня». Он постарался заснуть с рукой Телянина на плече. И он спал, но этот сон был еще тяжеле бдения. Он открыл глаза. Огонь затухал, только часть головы и голое тело — теперь худые руки и грудь, виднелись на красном свете уголей и что то белое взмахивалось над огнем. [2258]
2257
Зач.:Изредка <Тимохин> Ананьев закрывал глаза и тотчас же он видел Матвевну, дядю, раненную лошадь и перекидываемые мячики. Ах, опять убило одного... он видел опять то же место на жневье, и все подробности сражения, и шаг пехоты, левой, левой... и подпрыгивающего, переменяющего ногу унтер-офицера в роте Белкина, и чувство торопливости опять охватывало его. Ему всё казалось, что он опаздывает или забыл что-то. Он взглядывал на огонь.
2258
Зачеркнуто:«Вот она и моя смерть!» С ужасом вглядываясь в белое, думал он, но