— Я бы [3839] мог, — сказал Pierre. (Наташе странно показалось, что Pierre говорит про себя, как про мужчину, который тоже мог любить и страдать. Он и для нее не имел пола.) — Я бы не мог, — сказал Pierre, — но мы раз [3840] говорили с [3841] одним моим другом, и решили, что любовь женщины очищает всё прошедшее, что прошедшее не его... — Он смотрел на Наташу через очки. Соня нарочно отошла. Она ждала объяснения и желала его.

Наташа вдруг заплакала.

— Петр Кириллович, [3842] — сказала она. — Зачем нам скрываться? Я знаю, про что вы говорите. Этого никогда, никогда не будет... не от него, а от меня. Я слишком его любила, чтобы [3843] заставить его страдать.

— Одно скажите мне, любили вы ... — Он не знал, как назвать Анатоля, и краснел при одной мысли о нем, — любили вы этого дурного человека?

— Да, — сказала Наташа, [3844] — и не называйте его дурным, вы меня оскорбляете. Но я ничего, ничего не знаю, — теперь она опять заплакала, — ничего не понимаю.

— Не будем говорить, мой друг, — сказал Pierre, так странен вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, нянюшкин тон с ней. — Не будем говорить, мой друг, но об одном прошу вас, считайте меня своим другом и, ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому-нибудь — не теперь, а когда у вас ясно будет в душе, вспомните обо мне. [3845] Он поцеловал ее руку и, достав платок из кармана фрака, стал протирать очки. Наташа была счастлива этой дружбой и приняла ее. Ей и в мысль не приходило, что Pierre тоже мужчина, что дружба эта могла перейти в другое. Это могло бы быть, но не с этим милым Pierr'ом. Она верно это чувствовала за себя, но не знала, что делалось в душе Pierr'a. Она оттого так чувствовала это, что та нравственная преграда между мужчиной и женщиной, отсутствие которой она так болезненно чувствовала с Анатолем, у Pierr'a была, казалось, непреодолимой. Pierre ездил каждый день к Ростовым, особенно последнее время, и оставил клуб и цыган. [3846]

Князь Андрей приехал не к Pierr'y, а остановился в гостинице и написал записку Pierr'y, прося его приехать к себе.

Pierre нашел его таким же, как всегда: [3847] он был несколько бледен и нахмурен. Он ходил взад и вперед по комнате, ожидая видимо. Он слабо улыбнулся, увидав Pierr'a, одним ртом. И поскорее перебил Pierr'a, чтобы не дать ему говорить шуточно и легко, когда предстояло совсем не легкое и не шуточное объяснение. Он провел его в [3848] заднюю комнату и затворил дверь.

— Я бы не заехал сюда (он так называл Москву), я еду [3849] к Кутузову в турецкую армию, но мне нужно передать тебе объяснения здесь на это письмо. — Он показал Pierr'y каракули Наташи на сером клочке бумаги. (Эти каракули дошли по назначению.) Было написано: «Вы мне сказали, что я свободна и чтоб написала вам, когда я полюблю. Я полюбила другого. Простите меня. Н. Ростова.»

Видно было, что письмо это написано было в минуту нравственной болезни, и лаконическая грубость его была тем извинительнее, но тем тяжелее.

— Прости меня, ежели я тебя утруждаю, но мне самому трудно, — голос его дрогнул. И, как будто рассердившись на эту слабость, он решительно и звонко, неприятно продолжал. — Я получил отказ от графини Ростовой и до меня дошли слухи о искании ее руки твоим шурином или тому подобное. Правда ли это? — Он потер себе лоб рукою. — Вот ее письма и портрет. — Он достал его со стола и, передавая Pierr'y, взглянул на него. Губа его задрожала, когда он передавал его.

— Отдай графине...

— Да... Нет... — сказал Pierre. — Вы не спокойны, Andre, я не могу говорить теперь с вами, у меня есть письмо к вам, вот оно, но я должен сказать вам прежде...

— Ах, я очень спокоен, позволь мне прочесть письмо. — Он сел, прочел и холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.

— Я не знал, что это зашло так далеко, и г-н Анатоль Курагин не удостоил предложить своей руки графине Ростовой, — сказал Андрей. Он фыркнул носом несколько раз. — Ну, так, так, — сказал [он], — передай графине Ростовой, [3850] что я очень благодарю ее за хорошее воспоминание обо мне, что вполне разделяю ее чувства и желаю всего лучшего. Это неучтиво, но ты, милый друг, извини меня, я не сумею напи... — он не договорил, отвернулся.

— Andr'e, разве ты не можешь понять это увлечение девушки, это безумство? Но это такое прелестное, честное существо...

Князь Андрей перебил его. Он усмехнулся зло.

— Да, опять просить ее руки? Простить, быть великодушным и т. п.? Да, это очень благородно, но я не способен идти sur les bris'ees de... [3851] Ах да, еще дружбу. Где теперь находится... г-н? Где этот... [3852] Ну... и страшный свет блеснул в глазах князя Андрея.