Полковник Васильев встретил Булавина 8 Апрля, на рчк Лисковатк, выше Черкаска. Переговоры. Во время переговоровъ Булавин напалъ неожиданно и разбилъ. [245] После сражения при Лисковатке воры роздуванили взятую казну, при чем досталось по два рубля с гривною на человека. [250] За Булавина поднялись три реки. Присталъ Хоперъ, Медвдица, Сверной Донецъ, Бузулукъ. [245]

Воры грозились итти въ Тамбовъ и Тулу, [246] и въ Воронежъ.

Петръ пишетъ в «рассуждении и указе, что чинить г. майору Долгорукому: Сія Сарынь кром жесточе705 ничмъ уничтожена быть не можетъ (Колесовать.)

Василій Владиміровичъ Долгорукій отвечал: «Пишешь, <что> опасаешься, чтобъ я Булавину за его ко мн дружбу понаровки какой не длалъ. Нтъ за его к себе дружбу сколько могу платить буду». [247—248]

28 Апрля Булавин взялъ Черкаскъ. [250] Товарищи его Семенъ Драный, Игнатій Некрасовъ беспрестанно разъезжали с разными делами то в Черкасск, то в Рыков, то в Скородумовскую станицу,706 тамъ пытали Лукьяна Максимова и Ефрема Петрова. Перед плахою Ефрем Петров говорил воровским старшинам: «Хотя я умру, а слово мое не умретъ, вы погубили островъ, а великому государю тот остров знатен и реку великий государь всю очистит и вас воров выведет». [251]

Товарищ Булавина Лукьянъ Михайловъ Хохлачь с отрядом, на речке Курлак встретились с Бахметевым и Рихманом. У воров была не полная надежда побить царские полки, потому что они отправили Бахметеву прелестное письмо: «Нам до вас дела нет, ни до бояр, ни до солдат, нам только дело до немцев и до прибыльщиков и до неправедныхъ судей». [252—253]

Булавина въ кругу осадили. «Можем тебя и в кругу поймать». [254]

Запорожцевъ 1500 человкъ пошли на соединеніе с Булавиным, встретили Дранаго,707 у которого было 5000 человкъ. Драный был разбитъ и убит.

С другой стороны 5 июля 5000 воров подступили къ Азову; 5000 отбиты. Вернулись к Черкаску, и много их потонуло в Дону. [258]

Булавинъ ушел от них. Заперся у себя в комнате. Илья Зерщиковъ пришел с толпою казаков и начал обстреливать курень. Булавин сначала защищался, убилъ у Зерщикова двухъ человек, но потом видя, что дальнейшее сопротивление невозможно, самъ708 застрлился Из пистолета. [259]

Вс сильные самые воры. [Когда узнали, что Драного убили, то сказали:] ежели в Черкаском то сведают о Драном, конечно Булавина убьют, для того, что Булавин был дурак, все воровство и вся надежда была на Драного. Драный голова, а Булавинъ дуракъ. [260]

Атаман и старшина къ Долгорукому привели сына и брата Булавина и сына Дранаго. [261]

(Вс легли.)

Семенъ Драный. Остался еще Голый. Голый ушел сам третей; городок был выжжен. [267] Атамана Ваську Тельнаго709 Долгорукій четвертовал. [265]

[Соловьев. История России, т. XVI. М. 1866.]

В олонецких местах поселились раскольничьи отшельники, здесь образовалось знаменитое раскольничье пристанище, [сюда] пришел знаменитый Андрей [321] и брат Андрея Семенъ Денисьевы. [324] Было еще скудное пустынное житие. Звонили въ доску, служили съ лучиной. Мужчины жили на своей стороне, женщины — на своей, между ними стена, в стене маленькая келья; две старицы сидели в келье и наблюдали, о чем сестры и братья будут говорить. [322]

Общее.

[Соловьев. История России, т. XIII. М. 1863.].

Во всем свете нигде такого на девки обманства нет, яко в Московском государстве, говорит Котошихин. Хлопотали, нельзя ли как обмануть и на царских смотринах; доктор Стефан сказывал: съехался с ним Иван Шихирев и говорил, что взята вверх племянница его для выбору, возили ее к боярину. Боярин смотрел у нея рук и сказал, что руки худы. Станутъ смотрть, ты скажи, что руки ничего. Доктор отвечал, что его к такому делу не призывают, да и племянницы его он не знает; на это Шихирев сказал: как рук у нее станешь смотреть, и она перстомъ за руку подавитъ, потому ее и узнаешь». Шихирев повинился. [164]

Ското и муже — ложство. — Пьянство. Подарки (Башкир.) Гостямъ, кони, ковры.

Остановимся на пострижении мужа от живой жены и на оборот. Жена, постригшаяся от живого мужа, называлась по отношении к нему посестріею, мужъ — побратимомъ.710 Одна такая посестрия подала жалобу, что побратим избиваючи ее, бивал и мучалъ в подполы и въ коникъ, крапивы настлавши, сажалъ и в соху впрягал. Оказалось, что она пострижена была неволею, в пустой избе, а не в монастыре. Родственниковъ ее при пострижении и у записи никого не было. Насилу. [164]

Сын одного из самых образованных тогдашних вельмож князя Василия Васильевича Голицына, Алексей уже ездил в походы за государем, подавалчелобития о землях и в то же самое время только начинал склады писать. Учился складамъ 20 лтъ. [162]

Въ цломъ ум не поставилъ.

Всякъ баб внукъ.

Аввакум в житии своем является не один, но окруженный целою дружиною подобных ему богатырей; тут же близко знакомится с особого рода богатырями и Юродивыми,711 которым, также грузно от силушки, как от тяжелого бремени и которые освобождаются от этого бремени тем, что ходят в лютые морозы босикомъ в одной рубашке. [206—207]