Стр. 7, строка 22, после: без особого призвания и цели — в рукописи идет: Въ то время, когда на юбиле Московскаго университета такой восторгъ обуялъ все передовое русское сословіе, когда упроченное тостомъ на этомъ обд явилось общественное мнніе.

Стр. 8, строки 11—14, вместо слов, начиная с: когда появилось вдруг столько журналов до слов: всё являлись еще новые и новые названия — в рукописи: когда появились объявленія журналовъ «Русскаго Встника», развивающаго Европейскія начала на Европейской почв, съ русскимъ сознаніемъ, и «Русской Бесды», на почв народной развивающей великія мысли съ народнымъ сознаніемъ, когда появились журналы «Звзда» и «Звздочка», «Орелъ» и «Орликъ» и «Русская рчь» и «Русское слово» и «Русское письмо» и многіе, многіе другіе,

Стр. 8, строка 24, после слов: финансовый, банковый, полицейский, эмансипационный и много других (в рукописи эти слова читаются: въ то время наконецъ, когда готовились въ Россіи перемны финансовой, экономической, административной, законодательной, судебной, полицейской образовательной, морской, военной и другихъ системъ...) — в рукописи: когда наконецъ безплатно стали выдавать паспорта заграницу, и вс передовые люди ухали въ Парижъ

Стр. 9, строка 10, после слов: Поэтому пишущий эти строки может оценить то великое незабвенное время. Но не в том дело, (в рукописи: Поэтому пишущий эти строки можетъ оцнить то великое время — Онъ былъ.... Но не о томъ рчь.) — рукописи идет:

Въ это же время возвращались изъ изгнанія преступники 25 года. Одинъ изъ этихъ изгнанниковъ <есть герой настоящей исторіи> поздно вечеромъ зимой — 56 года, посл 35 лтняго отсутствія и путешествія, продолжавшагося полтора мсяца, вернулся на свою родину <въ Москву въ сердце Россіи>. Онъ пріхалъ не одинъ, а съ женою, послдовавшей за нимъ въ изгнаніе, <и съ> дочерью и сыномъ, рожденными и воспитанными въ Восточной Сибири. Господинъ Швалье пошелъ встртить гостя.

Наискось, по этим словам о декабристе, Толстым написано, крупно, карандашом: Онъ сюсюкаетъ.

Затем в рукописи идет текст, соответствующий печатному тексту, начиная с абзаца. «Глава семейства торопливым, взволнованным...» и кончая абзацем: «Покуда человек ходил...» но с следующими отличиями. В рукописи жена декабриста называется сначала «Варвара Дмитриевна <Варя> затем «Варвара Николаевна» и, наконец, «Наталья».

По словам: Но Pierre находился под влиянием восторженного состояния, производимого приездом на место. «Ты смотри Сережины вещи не смешай, вот его лыжи....» карандашом крупно написано: щетка

Стр. 12, строка 19. После слов: пытался с мужиком перетащить эту мебель, вошел в комнату хозяин-француз (в рукописи читается: «Г-нъ Шевалье засталъ его въ то самое время, какъ онъ съ мужиками собственноручно пытался перетаскивать эту мебель) — в рукописи: Послдній этотъ поступокъ, казалось, ршительно разсердилъ или огорчилъ жену. Она даже по французски строго сказала, взявъ его за руку: Pierre, vous vous ferez du mal.1149 Извстно всмъ, какое значеніе въ устахъ русской женщины получаютъ извстныя слова, сказанный по французски. Такого рода замчаніе, казалось, подйствовало. Pierre оставилъ диванъ и обратился къ хозяину, который, судя по низкимъ занятіямъ самаго главы семейства, сейчасъ же составилъ свое особенное и невысокое мнніе о новопрізжихъ. Затем в рукописи идет текст, соответствующий печатному, начиная с абзаца: «Вы меня спрашивали?» кончая словами: Ах, да, так ненадобно чаю.

Поперек всего этого абзаца Толстой крупным почерком, чернилами написал: «Дочь практична мать задумчива интересная grande dame. У Шевалье спрашиваетъ о семейств и дтяхъ».

Затем в рукописи идет текст, помещаемый нами в вариантах (вар. № 1 стр. 258—259), а за ним текст, соответствующий в печатном абзацам: начиная с абзаца: «Соня, как сидела...» кончая абзацем: «Не на ту, не на ту»; абзацу: «В гостиной кипел самовар» и следующему, кончая словами: «Того уж не будет завтра». Этими словами кончается первая глава текста, а вторая глава начинается:

<Вотъ почему ужъ не будетъ завтра. Когда Г-нъ Швалье вернулся въ свою комнату и сообщилъ замчанія насчетъновопрізжихъ своей подруг жизни въ кружевахъ и барежевомъ плать, сидвшей по парижскому манеру за конторкой, въ этой комнат, имющей особое значеніе, сидло нсколько привычныхъ постителей заведенія.

Комната эта, въ которую намъ придется впослдствіи часто вводить читателя, иметъ слдующее значеніе.>

Затем в рукописи идет текст, соответствующий в печатном абзацу: «Ежели вы скромный мужчина...» кончая в нем словами: «трюфелей сколько вамъ угодно». А затем идет текст, помещаемый нами в вариантах (см. вар. № 2, стр. 259). Вслед за ним в рукописи идет текст, соответствующий печатному, начиная с абзаца: — «О! очень люблю...» и кончая абзацем: — «Да кто они...», после чего в рукописи идет: «Между тмъ принесли подорожную, которую выдалъ самъ Pierre съ некоторой скромной гордостью. Онъ ожидалъ, что имя его произведетъ сильное впечатлніе. И боялся въ душ, чтобы нынче же по этому случаю не обезпокоили его какимъ нибудь торжествомъ. <В. Н. вздохнула почему-то. Женское чутье сказало ей, что это мишура, когда они вступаютъ въ новую жизнь. Ей стало что-то страшно.> М-r Ложье началъ читать: Мы Александръ deux самодерж`eсъ и т. д. но одинъ изъ гостей вырвалъ у него листъ и дйствительно имя <декабриста> старичка произвело на него сильное впечатлнье. Онъ сложилъ бумагу».

После этого текста в рукописи идет текст, соответствующий печатному, начиная с абзаца: — «Ну, угадайте же...» кончая словами: «Скоро после рассказа один из золотых молодых людей встал и поехал в клуб». Затем в рукописи идет текст, помещаемый нами в вариантах (вар. № 3, стр. 259—261).

После этого текста в рукописи идет текст, соответствующий печатному, начиная со слов: «Почтенные люди все были...» (в абзаце: «Но Северников не досказал...»), кончая абзацем: «— Ежели он приехал....» Затем в рукописи идет текст, помещаемый нами в вариантах (вар. № 4, стр. 261—262).