Мы легко утешаемся в несчастиях наших друзей, когда эти несчастия дают нам возможность выказать им нашу нежность.

Для достижения желаемого нам не хватает скорее настойчивости, чем средств.

То, что кажется великодушием, часто не что иное, как тайное честолюбие, пренебрегающее небольшими выгодами для достижения больших.

Истинное красноречие заключается в том, чтобы сказать всё, что нужно, и только то, что нужно.

Смирение нередко бывает только притворной покорностью, которой пользуются, чтобы подчинить себе других. Это — уловка гордости, принижающейся, чтобы возвыситься, и хотя превращения гордости бесчисленны, но она никогда не бывает лучше скрыта и более способна обмануть, чем в тех случаях, когда принимает вид смирения.

Воспитание, которое обыкновенно дается молодым людям, только усиливает их себялюбие.

Так называемая щедрость — чаще всего только тщеславие, в удовлетворении которого мы больше нуждаемся, чем в тех вещах, которые отдаем другому.

Ограниченность ума создает упорство, и мы не легко верим тому, что находится за пределами видимого нами.

Поспешность, с которой люди верят дурному, недостаточно расследовав его, происходит от гордости и лени: хочется найти виновных, но не хочется потрудиться разобрать преступление.

Нет на свете человека, который был бы настолько сообразителен, чтобы мог постичь всё зло, которое он делает.

Юность — непрерывное опьянение, это лихорадка разума.

Мы всегда любим тех людей, которые восхищаются нами, и не всегда любим тех, которыми сами восхищаемся.

Трудно любить тех людей, которых мы совсем не уважаем; но не менее трудно любить и тех, которых уважаем более, чем самих себя.

Благодарность большинства людей — только тайное желание еще больших благодеяний.

Довольно много людей, презирающих богатство, но мало — отдающих его.

Мы нередко прощаем тому, кто надоел нам, но не можем простить тому, кому сами надоели.

Почему мы помним даже мелкие подробности случившегося с нами, а не помним, сколько раз рассказывали их одному и тому же лицу.

Чрезвычайное удовольствие, с которым мы говорим о себе, должно бы вызывать в нас опасение, что мы доставляем мало удовольствия слушающим нас.

Не столько недоверие к друзьям препятствует нам открывать им глубину нашего сердца, сколько недоверие к самим себе.

Хвалить королей за добродетели, которых нет у них, значит безнаказанно говорить им дерзости.

Мы скорее можем полюбить ненавидящих, нежели любящих нас больше, чем мы того желаем.

В ревности больше себялюбия, чем любви.

Мы признаемся только в небольших недостатках, чтобы убедить в отсутствии у нас больших.

Зависть непримиримее ненависти.

Иные думают, что не любят лести, но они не любят только известной манеры ее.

Слишком пылкая ненависть ставит нас ниже тех, кого мы ненавидим.

Случаи дают возможность другим узнавать нас и еще более нам самим узнавать себя.

Только людей, согласных с нашими мнениями, мы признаем людьми со здравым смыслом.

Люди, хитрящие с нами, в особенности раздражают нас тем, что считают себя умнее нас.