2 Общий стол в пансионе или в ресторане.

1885 г. Марта 16—17. Симеиз.

Нынче 16-го получилъ твои три письма.1 — Я думалъ, что приносятъ каждый день, оказалось, что нтъ. Теперь буду здить — ходить каждый день въ Мисхоръ, — это станція, — 7 верстъ отъ Симеиза. Письма твои произвели тяжелое впечатлніе: Сережа принимаетъ очень бурной складъ жуира тихаго и самодовольнаго.2 (Не говори ему.) Илья вовсе грубетъ, но не установился,3 Миша4 боленъ, и ты тяготишься своей жизнью и не видишь исхода. Это грустно. Я пишу теб всякій день. И вчера писалъ о впечатлніи этаго края. Не могу я любоваться природой. Человкъ стоитъ на первомъ план. Здсь, какъ я говорилъ, радостно, что не видать бдныхъ и пьяныхъ, но дурно то, что много безумныхъ богачей, и народъ, Татары ошалли и смотрятъ на всхъ, — какъ бы ихъ эксплуатировать. —

Нынче я всталъ опять рано и, напившись кофе, пошелъ съ Ур[усовымъ] въ Татарскую деревню. Тамъ встртилъ старика 65 л[тъ]; онъ идетъ на работу за 2 версты въ гору. Я предложилъ ему наняться работать.5 Онъ согласился за рубль. Но это оказалось шутка. Онъ призналъ во мн богатаго. И сталъ предлагать землю купить у него. И показывалъ землю и восхвалялъ ее. За 6 дес[ятинъ] проситъ 6000. Тутъ и виноградники, и табакъ и каштаны, инжирь, и грцк[іе] орхи. — Я дошелъ съ нимъ. до его плантаціи. Лазили по скаламъ, а въ глуши нашли въ лощинк его 4 сына въ блыхъ рубахахъ капаютъ заступами виноградникъ, а онъ обрзаетъ. Я поработалъ съ ними и пошелъ домой. Посплъ въ 12 часовъ къ обду. Старикъ Мальцовъ очень самодоволенъ и безтолковъ. Типъ стараго генерала и стараго помщика. И поддакивать ему совстно, и противорчить невозможно, п[отому] ч[то] онъ не въ силахъ понимать. Мн. тяжело у него. Съ одной стороны больной, слабый Ур[усовъ], съ к[оторымъ] всегда на сторож, съ другой стороны онъ. Я думаю ухать 20-го. Работать не принимался, слишкомъ жалко потерять возможность увидать. И до сихъ поръ все новое. Въ гости никуда не хожу и не пойду. Хожу я очень много и здоровъ. И домой хочу пойти цлую станцію черезъ горы съ проводником Татариномъ въ Бахчисарай.6

Вс твои предписанія о себ до сихъ поръ блюду и стараюсь блюсти именно съ тмъ, чтобы отъ поздки моей осталось хорошее воспоминаніе. — Въ этомъ все. — Ур[усовъ] въ дух слабомъ, и мн не нравится то, что онъ не видитъ своего положенія и какъ. будто боится узнать о немъ.

Пожалуйста не показывай Сереж письмо. Я боюсь, что я несправедливъ. Я въ его года былъ хуже. Нтъ, не былъ. Но у каждаго свой характеръ. И соблазны всякіе сильны, а особенно т, к[оторые] по немногу вкрадываются въ жизнь. Прощай, душенька, обнимаю тебя и цлую дтей. Л.

Я сказалъ, что письма твои произвели на меня тяжелое впечатлніе. Это справедливо только объ образ жизни, но не о теб лично. Твое общеніе, напротивъ, производитъ самое радостное впечатлніе.

Это приписываю я нынче утромъ, 17-го. Почта идетъ завтра. Всталъ рано, здоровъ, но усталъ, съ курбатюрами7 въ ногахъ и солнечнымъ ударомъ на лиц.

На конверте: Москва. Хамовники, домъ Гр. Толстаго. Графин С. А. Толстой.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 262—264 с опущением двух мест, касающихся C. Л. Толстого. Датируется на основании слов письма: «нынче, 16-го» и «это приписываю я нынче утром 17-го». Почтовые штемпели: «Мисхорская п. с. Таврической губ. 17 марта 1885; Симферополь. 19 марта. 1885; Москва. 21 марта. 1885».

1 От 9, 10 и 11 марта 1885 г.

2 С. А. Толстая писала 9 марта: «Третьего дня вечером мальчики были у дяди Сережи. Видно, они все там очень подпили и развеселились, потому что поехали ночью к цыганам: Леонид [Оболенский], Сережа дядя и наш, Лопатин, Олсуфьев Миша и еще кто-то. Грустно смотреть на безобразие стариков! На другой день Сережа сконфуженно, но решительно попросил 100 рублей, — 25 в университет и 75 — долги заплатить». В письме от 10 марта: «А Сережа вдруг нынче говорит: «а мы над вами посмеялись с дядей Сережей и Леонидом, как вы дела делаете». Каковы? Все сами запутанные, легкомысленно ездящие к цыганам и делающие долги, — смеются надо мной!» (ПСТ, стр. 301, 303).

3 С. А. Толстая писала 10 марта: «Илья провел вчера вечер и полночи где-то. Говорит: у Боянус. Он всё-таки неприятно распущен».

4 С. А. Толстая писала 10 марта: «Дети здоровы, кроме Миши. У него сегодня опять очень неожиданно и досадно — жар с утра, 38 и 3. Боюсь, не сделался бы тиф; но он очень весел, рисует, болтает, смеется и даже немного ест».

5 Очевидно на основании этого случая М. С. Урусова, жена кн. Л. Д. Урусова, писала яко бы как о факте, будто Толстой, получая по одному рублю в день, работал в винограднике в Крыму (P-se Ouroussow, «Histoire d’une ^ame — Mary — Souvenirs recueillis par sa m`ere». P. Ed. Fischbacher, 1904, стр. 42).

6 Возвращаясь из Крыма, Толстой был в Бахчисарае 21 марта.

7 ломотой

1885 г. Марта 18. Симеиз.

Третьяго дня написалъ теб вечеромъ письмо, милый другъ, посл полученія твоихъ 3-хъ писемъ въ Крымъ, к[оторыя] я вс получилъ заразъ. Прочелъ я въ этихъ письмахъ твое описаніе жизни мальчиковъ старшихъ — Сережи — цыгане и деньги и Илюши до половины ночи у Боянуса и грустно стало, и я написалъ длинное письмо о разныхъ предметахъ и между прочимъ объ этомъ нсколько словъ не добрыхъ относительно мальчиковъ и послалъ это письмо, а нынче совстно стало и беру это письмо назадъ.1 Описываю, вновь мои два дня. Живу я у С[ергя] И[вановича] Мальцова, встаю рано. Третьяго дня пошелъ съ Урус[овымъ] въ татарскую деревню; тамъ встртился съ старикомъ Татариномъ, к[оторый] шелъ въ гору на свой виноградникъ, и пошелъ съ нимъ. Онъ мн сталъ показывать свою продажную землю, 6 дес[ятинъ] за 6,000 р. съ каштанами, виноградникомъ и т. п. Потомъ пришли еще выше, на другую его землю. Тамъ его 4 сына молодцы, отъ 27 до 16 лтъ, работаютъ заступами, перекапываютъ виноградникъ, сильные, здоровые, веселые. Оттуда посплъ къ обду 12 ч[асовъ] домой. Мальцовъ совершенно Генералъ, к[отораго] играетъ дурной актеръ, преувеличивая. Все хвастается, немного напоминаетъ Ник[олая] Сергхевича] Воейкова.2

Урусовъ — слабетъ, но духомъ хорошъ. Весь занятъ мыслью объ истин жизни челов[ка]. Посл обда пошелъ на станцію за 7 верстъ и вернулся очень усталый, но здоровый.

Вчера опять въ 7-мъ часу всталъ, убралъ свою комнату и, пристыженный тмъ, что я ничего не работаю, слъ за работу и написалъ для Черткова разсказецъ,8 к[оторый] ему пошлю или привезу.

Посл обда взялъ лошадь верховую и похалъ въ Ялту, за 20 в[ерстъ]. Нтъ слдовъ той Ялты, к[оторую] я зналъ, — великолпіе необыкновенное и развратъ цивилизаціи. Вызжая оттуда, встртилъ старика и ужасно безобразную старушку; вглядлся и что жъ, это Аксаковъ4 съ женою5 — идутъ ко всенощной. Они говютъ. Я слзъ съ лошади и прошелъ съ ними сотню шаговъ. Пріхалъ домой очень усталый, но здоровый. И дорогой получилъ твое 4-е письмо, к[оторому] ужасно радъ. Ты пишешь хорошо. Несмотря на вс твои хлопоты, я вижу и чувствую тебя, какая ты есть. Радуюсь, что M-me Seuron поправляется, и тому, что ты озаботилась Василіемъ,6 и что ему лучше. — Про Таню7 мн не врится (я врю теб), но не сходится съ моими воспоминаніями о ней, что она больна. Радуюсь, что ты Лелю8 хвалишь. Очень чувствую связи мои съ вами и, не смотря на твое какъ бы разршенье оставаться дольше, завтра хочу хать въ Бахчисарай, съ тмъ чтобы 20-го ссть на жел[зную] дор[огу]. — Здсь хорошо, но хорошо съ людьми своими и съ дломъ. Дло то, положимъ, есть мн всегда, но какое то, слишкомъ ужъ легкое. А я привыкъ, особенно послдніе года, къ очень напряженному. И хотя ты и говоришь, что Дтство9 лучше, я знаю, что нужне, и посл чего моя совсть боле удовлетворена.