45 На другой день, 46 вообще на четвертый пребыванія Алберта у Делесова, они об дали вм ст дома. Албертъ былъ также изнуренъ, бл денъ и слабъ. Онъ ничего не лъ и, берясь за стаканъ, въ который Делесовъ налівалъ ему вино, робко взглядывалъ на хозяина. Онъ, казалось, хот лъ говорить, но не могъ. Начавши р чь, онъ вдругъ останавливался.

— А я нынче ду въ Донъ-Жуанъ, — сказалъ Делесовъ, — по демте право.

Албертъ ничего но отв чалъ, а только изподлобья взглянулъ на Делесова.

— Право по демте.

Албертъ взялъ бутылку вина, налилъ себ полный стаканъ и вдругъ, р шительно стукнувъ по столу, сказалъ: демте! Все остальное время до театра онъ молчалъ и, какъ казалось Делесову, насм шливо, изр дка поглядывалъ на него. Передъ театромъ онъ попросилъ еще выпить, потому что иначе, говорилъ онъ, музыка слишкомъ сильно на него под йствуетъ. Въ карет однако онъ держалъ себя смирно; только изр дка Делесовъ зам чалъ, что онъ вздыхалъ, пощелкивалъ языкомъ, производилъ губами звукъ челов ка, сбирающагося говорить, но не произнесъ ни однаго слова. Входя въ театръ, онъ видимо такъ зароб лъ (несмотря на то, что по стараніямъ Захара онъ былъ весьма прилично од тъ въ барское платье), онъ такъ зароб лъ, что Делесовъ долженъ былъ почти за руку ввести его. Это состояніе бол зненнаго испуга продолжалось до того времени, пока не заиграли увертюру. Тутъ онъ весь переродился, лицо его сд лалось все вниманіе и радость. Онъ подпрыгивалъ на своемъ стул , улыбался, слезы текли по его щекамъ, и никого для него не существовало. Въ антрактъ снова на него находила робость, онъ испуганно оглядывался, опускалъ глаза и не выходилъ никуда съ т мъ, чтобы не встр тить кого-нибудь знакомыхъ. Во второмъ и сл дующемъ акт было тоже, Албертъ бл дный сид лъ подл Делесова и плакалъ и таялъ отъ счастія. И страданія и радость такъ и отпечатывались на его лиц . Къ концу посл дняго акта онъ такъ ослаб лъ, что насилу могъ сид ть на стул и только бол зненно улыбался. Делесовъ н сколько разъ долженъ былъ подталкивать за руку, чтобы вывести изъ партера, когда все кончилось. —

Садясь въ карету, Делесовъ пропустилъ впередъ Алберта, но Албертъ, какъ бы изъ учтивости, отказывался. Делесовъ вспрыгнулъ въ карету и далъ м сто; вдругъ Албертъ изчезъ куда-то. Онъ выглянулъ въ дверцу: черная худая фигура Алберта рысью б жала по подъ зду и скрылась за угломъ театра. — Албертъ, Албертъ! — закричалъ онъ, но Албертъ не оглядываясь б жалъ ужъ по темному переулку.

— Н тъ, онъ р шительно сумашедшій! — подумалъ Делесовъ.

Несмотря на вс розыски, Албертъ нигд не нашелся. Захаръ пожал лъ очень о Н мц и о своемъ пальто, и Делесовъ, возвратившись къ своей прежней жизни, н сколько дней чувствовалъ какую-то пустоту и недовольство; но скоро впечатл ніе Алберта совершенно изчезло, и осталось холодное воспоминаніе.

Прошло бол е м сяца; наступали красные весенніе дни, на улицахъ сн гъ счищали, въ полдень было ясно, не холодно и весело. —

Делесовъ выхлопоталъ себ пашпортъ за границу и съ первымъ пароходомъ сбирался хать. Въ одинъ изъ такихъ красныхъ, но еще холодныхъ весеннихъ дней онъ въ 12-томъ часу утра вышелъ на улицу. Д ла его устроились хорошо, денегъ было достаточно, желудокъ въ исправности, апетитъ хорошій, солнце св тило ярко, платье, сапоги и чистая рубашка ловко, легко, пріятно сид ли на т л , вс хорошія воспоминанія и счастливые планы сами собой л зли въ голову. — Онъ испытывалъ холодное самодовольство челов ка, удобно и изящно устроившаго свою жизнь. — Онъ сбирался сд лать н сколько прощальныхъ визитовъ, выбралъ получше извощика и по халъ. И въ саняхъ было славно, высоко и покойно сид ть, народъ все попадался такой красивой и веселой, знакомые кланялись особенно прив тливо и радостно.

— Право, отлично можно жить, — подумалъ онъ, — только бы не д лать глупостей.

Вы зжая изъ Гороховой, на правомъ тротуар онъ зам тилъ совс мъ не веселую и не красивую фигуру, которая показалась ему знакома. Худая фигура съ согнутой спиной въ одномъ каричневомъ пальто и измятой шляп шла впереди его.

— Неужели это Албертъ? Онъ, онъ! д йствительно это онъ.

Албертъ, засунувъ руки въ штаны подъ пальто, надвинувъ выл злую съ широкими полями шляпу на нечесанные засоренные волосы, на согнутыхъ ногахъ, торопливо и робко оглядываясь, шибко пробирался около самой ст нки.

Делесовъ соскочилъ съ саней и поб жалъ всл дъ за нимъ. Тутъ только онъ зам тилъ, что два мальчишки, что-то говоря ему, б жали за Албертомъ, и что на противуположной сторон улицы извощики см ялись, глядя на уб гающаго и оглядывающагося Н мца. Еще не усп лъ Делесовъ догнать его, какъ вдругъ Албертъ ускорилъ шаги и, отчаянно оглянувшись, повернулъ и скрылся въ отворенные ворота. <Делесову невольно вспомнилась травленая собака.>

— Вотъ такъ нарядный Н мецъ, — проговорилъ одинъ извощикъ, возвращаясь къ своимъ санямъ. —

— Принцъ! Принцъ! купи пряниковъ! — кричали мальчишки, остановившись у воротъ. Делесовъ тоже остановился и, в роятно, не увидалъ бы больше Алберта, ежели бы на середін двора не остановила его кухарка. Албертъ благодарно пожималъ за локоть улыбавшуюся кухарку и что-то живо бормоталъ ей.

— Здорово, Албертъ! — сказалъ дворникъ, несшій дрова на л стницу и остановившійся на минуту: — что давно ночевать не приходилъ?

Албертъ улыбнулся и дружелюбно закивалъ головой и дворнику.

Делесовъ незам ченный подошелъ къ нему сзади.

— Здраствуйте, Господинъ Албертъ, — сказалъ онъ по-н мецки.

Албертъ оглянулся съ радостной и покорной улыбкой на лиц , но увидавъ красивое новое платье и наружность, казавшуюся ему незнакомой, онъ испугался и, что-то несвязно пробормотавъ, хот лъ уйти. Лицо Алберта было еще бол е бол зненно и изнуренно, ч мъ м сяцъ тому назадъ, онъ видимо давно ничего не лъ и не пилъ, платье оборванно, движенья слабы. Онъ вынулъ изъ кармановъ руки, они были сизо-красны — и об ими приподнялъ шляпу, съ недоум ніемъ и робостью вглядываясь въ лицо Делесова.