В молчании под плавные хлопки мотора пилот и механик сидели, словно набираясь сил для решительного рывка.

– Хорош ветерок, взлетим, – наконец, оценил Орлов и дал полный газ мотору. С рёвом мотора из-под колёс полетели в стороны и вверх ошмётки снега. Машина с затвердевшего кусочка ринулась вперёд, набирая скорость. Но вот колёса ткнулись в мякоть. Невидимая сила словно дёрнула самолёт назад. Он вздрогнул и встал. Снова ревущий мотор вырвал из затора колёса и понёс вперёд.

Недалеко оставалось до края льдины, где темнела вода. Орлов, жадно меряя глазами оставшееся впереди расстояние, наметил точку, где прекратить разбег. Последние напряжённые секунды, казалось, летели быстрее самого времени. Рывок – и опять торможение, снова рывок и снова стремительный бег, а впереди бушует волна… Ещё миг и самолёт тяжело повис над липким, как клей, льдом.

«Оторвались», – мысленно произнёс Орлов. Затем, вновь увидя под собой белёсые горбы волн и пляшущие в кипящем море обломки льдов, с облегчением вздохнул и весело проговорил:

– Идём на Гурьев, Миша!

… В ночь на Каспии разыгралась штормовая моряна. К утру она ворвалась в город и с шумом гуляла по улицам. Всюду слышалось её тяжёлое, порывистое дыхание. Протяжно стонали телеграфные провода. В бешеном танце на перекрёстках кружились вихрем столбы пыли и, сбиваемые порывами, неслись вдоль улиц, ударяя в заборы и окна домов.

Всё напрягалось, звенело, гнулось под напором ветра.

Люди, сгибаясь, тяжело шагали на ветер, щурили глаза, прикрывали руками лица.

Орлов, шагая по пыльным улицам города, остановился, потёр глаза и посмотрел вверх. С безоблачного неба хмуро глянуло солнце.

Заслонённое густой пылью, оно было похоже на луну. Сквозь тонкую пелену облаков, казалось, сыпался на землю пыльный дождь.

«Силён шторм, но мы опередили его», – подумал Орлов.

В непогоде померк весенний день, но светло и радостно было на душе у Орлова.

Он ещё раз гордо взглянул на поблёкшее в мрачном небе солнце и ему вдруг вспомнилась задымлённая волжская дельта.

– А всё же весна, – тихо про себя проговорил он и крупными шагами пошёл навстречу свистевшему ветру.

Жаром дышала летняя ночь. И, казалось весь посёлок распахнулся, изнывая от жары.

Из бухты, что невдалеке от посёлка, как стрела, далеко в море тянулась лунная дорога.

Всё сверкало в матовом свете луны. Только справа от Баутино высилась крутая мрачная скала, бросавшая на воду чёрную полосу тени.

В тиши ночи вдруг прокатился глухой басистый хлопок, за ним – второй, третий… Хлопки стали чаще, сильнее. Из темноты одна за другой стали выплывать моторные рыбницы. По светлой дороге они отправлялись на морской лов…

И снова тишина провожала незаметно уходящую ночь.

Но вот осветилось голубое небо, посветлела и мрачная скала, заиграло синевой море, огнями засверкали окна баутинских домиков.

Не впервые в такую пору бортмеханик Михаил Ковылин готовил к вылету свою «амфибию». Осмотрев мотор, он спрыгнул с лодки, всё ещё оглядывая ребристые цилиндры. Обойдя вокруг самолёта, он увидел тяжело шагавшего по сыпучему песку Петра Орлова.

– Ну, как дела, Миша? – ещё на ходу спросил Орлов.

– Нормально, – ответил Ковылин, вытирая рукавом капельки пота с высокого лба. – Всё в порядке, – вновь подтвердил он.

– Вот и отлично, и денёк нынче удался. – И, пристально посмотрев в безоблачное небо, Орлов уверенно добавил: – Да, косяков кильки сегодня много будет… Что ж, перекусим и пойдём догонять флот…

Вскоре самолёт был в воздухе.

Впереди показались первые моторные суда килечной экспедиции. Самолёт догнал их и в вираже пролетел над флотом. Все суда стояли, кроме трёх разведочных, упорно бороздивших воды. У вершин их мачт виднелись наблюдатели. Они расположились поудобнее, обхватив мачты руками, и пристально вглядывались в глубь моря, отыскивая косяки кильки. Суда-разведчики часто меняли курс: резко разворачивались то вправо, то влево, но косяков обнаружить не могли. Кильки не было…

Что же может быть хуже для рыбака, когда нет рыбы?

Под накренённым крылом самолёта мелькали пики мачт моторных судов, и с них к лётчикам неслись немые просьбы рыбаков: «А ну, братишки, помогайте!»

Рыбаки, не спуская глаз, следили, как пилот, выровняв самолёт, удалялся на юг, то приближаясь к берегу, то уходя от него.

Пилоты, устремив взоры к воде, настойчиво искали косяки. Машина, казалось, летела сама по себе, будто никто не управлял ею.

…Вот из глубины вод проглянули овальные, едва заметные неясные тени, будто на плохо проявленной фотопластинке. Их трудно было отличить от цвета моря. Тени, словно поднимаясь со дна, всплывали, окрашивая поверхность моря фиолетовыми пятнами.

– Косяки, косяки! – кричал Орлов, нагнувшись к уху Ковылина. И, положив самолёт на левый борт, лётчик стал чертить по небу резкие круги…

Капитаны моторных судов, завидя знакомый сигнал, быстро снимали суда с якорей, направляясь в сторону самолёта.

Наконец, вся рыбацкая армада, стреляя в воздух дымными кругами, рассыпавшись, пошла навстречу косякам кильки.

Первые «моторы» вошли в зону косяков. Но ловцы ещё не видели рыбу. Тогда Орлов прошёл перед ближним моторным судном, затем резко повёл самолёт вниз, в самый косяк, и над водой взмыл вверх.