Судно сбавило ход. Наблюдатель с мачты увидел косяк. Из-под кормы, быстро работая вёслами, отвалили два подчалка. Рыбаки, проворно сбрасывая с них аламан (сеть), окружили косяк.

Самолёт, пикируя и снова взмывая вверх, «наводил» на кильку то одно, то другое судно. «Моторы» всё подходили. Пилот продолжал воздушную карусель, как хозяин, распределяя косяки между рыбаками.

– Ну, кажется, все ловят, – осматривая флот, проговорил про себя Орлов.

– Смотри! – вдруг крикнул механик, показывая рукой в сторону своего борта. Пилот тотчас резко «переложил» самолёт на правое крыло и, сбавив обороты мотора, скользнул вниз к одному из судов.

– Что делаете?! – кричал он рыбакам. – Косяк аламаном режете!

Но ловцы не могли слышать его, и концы аламана сходились всё ближе, а косяк уходил…

Орлов с досадой направил самолёт на другой косяк.

– Смотри! – Ковылин показал пилоту на зеленоватого цвета «мотор».

– Шукай на нём! Костя Шукай! – И пилот и механик вместо слова «да» обменялись кивками головы.

Костя Шукай – это настоящий аламанщик, пилоты его любят. От него косяк рыбы не уйдёт.

Самолёт был в вираже над зелёным «мотором». А судно медленно подходило к распухшему аламану, будто готовому лопнуть от обильного улова кильки.

Широко расставив ноги, Костя стоял с запрокинутой назад головой, следил за самолётом. Когда самолёт оказался над ним, Костя быстро, одной рукой, указал на полный аламан, а другую руку поднял вверх, показывая пилотам большой палец.

Весь флот был занят напряжённой работой.

На палубах многих моторных судов уже виднелись груды блестевшей на солнце кильки. Довольны ловцы: косяков много! Приятно было и лётчику наблюдать плоды своего труда.

– Ну, ловите! На сегодня косяков вам хватит! – будто объяснившись с рыбаками, проговорил Орлов, разворачивая самолёт в обратный путь.

Самолёт удалялся от рыбацкого флота, плавно парил под ровное жужжание мотора. В голубом небе, словно огромные белые грибы, повисли кучевые облака. Их тени тёмными пятнами легли на море. Они стремительно бежали навстречу самолёту.

Орлов на минуту почувствовал, что ему как будто и делать стало нечего. Быстро, привычным взглядом окинул приборы, и, устало расправив согнутую спину, погрузился в мечтания. Он смотрел, как уходили под крыло тени облаков, столь похожие на косяки кильки. А ведь вначале эти тени путали его: нелегко их отличить от настоящих косяков. Путают лётчика и просвечивающие со дна моря водоросли, подводные камни…

– Ты что смеёшься? – вдруг спросил его Ковылин. – А Орлов, продолжая смеяться, показал ему огромный «косяк». Ковылин глянул и тоже залился смехом…

Они вспомнили, как однажды указали этот «косяк» рыбакам. Аламанщики точно обметали его, а «косяк», словно просочившись сквозь мелкую ячею аламана, остался невредимым на месте. И по сей день он стоит, не поддаваясь облову. Это большой подводный камень.

– Нет, теперь уж нас на этом не проведёшь! – весело сказал Орлов.

Над морем, будто потолок, низко нависли тёмные, рыхлые облака. Ветер срывал свисавшие косы облаков, бешено гнал их навстречу самолёту. Налетая, они бесшумно раскалывались, окутывали самолёт, на миг скрывая вспененный Каспий.

Орлов, сидя за штурвалом, вёл машину к далёким лежбищам тюленя. По пути он внимательно следил, как там внизу на встревоженных волнами реюшках промышляли ловцы, окольцовывая неводами рыбьи косяки. Вдали маячили на якорных цепях огромные пловучие заводы, вокруг которых жались моторные и парусные рыбницы с уловом. Казалось, судам преграждали путь к заводам ставные невода. Они длинными гигантскими заборами возвышались над водой. Рыбаки на подчалках подъезжали к ним и выбирали из котлов-ловушек рыбу.

Куда ни посмотрит Орлов, повсюду – упорный будничный труд морских рыбаков.

А вон впереди дымит мощный буксирный пароход. Хлопая тяжёлыми плицами, он ведёт в Астрахань четыре гружённых рыбой плашкоута. Над ним самолёт развернулся и полетел к противоположному берегу.

Полил дождь. Длинные мутные нити протянулись к воде, затуманив всё. Стало мрачно. И вдруг на потемневшем фоне заблестел белый парус, за ним – второй, третий… И вот уже их много.

Пилоту не хотелось отрываться от этих белых радующих глаз полотнищ. Но самолёт всё уходил вперёд, и они исчезли внезапно, как и появились.

Дождь перестал, как обрезал. Раздвинулся тесный круг горизонта, открыв необъятную морскую ширь.

Далеко позади остались огромные, раскатистые, тёмнозеленые глубьевые волны. Уже давно их сменили мелкие, частые, быстро бегущие белоглавые барашки. Вода на отмелях замутилась, как в реке.

Маскируясь под цвет моря, поодиночке, словно всплывали на поверхность небольшие песчаные островки, называемые на Каспии «плешинами». Ещё немного – и впереди показался низкий безлюдный берег. Растворяясь в серой дымке, тянулся он далеко на восток – к Кара-Кумам.